С. ЖИВОТОВСКИЙ На Север с отцом Иоанном Кронштадтским
Год описания: 1903
От автора
Пишущему эти строки привелось провести в минувшее лето (1903 г. — Ред.) тридцать четыре дня неразлучно с отцом Иоанном.
Тридцать четыре дня я видел перед собой человека, имя которого так дорого не только русскому православному люду, но и всякому иностранцу и иноверцу, которому приходилось когда-либо сталкиваться с кронштадтским батюшкой или обращаться к нему с какой-нибудь просьбой.
И эти тридцать четыре дня, прошедшие как чудный сон, несомненно, оставят в моем сердце глубокий след на всю жизнь.
В наш практический век, когда личный эгоизм заставляет человека быть крайне осторожным и заботиться, главным образом, о личной выгоде и благополучии, когда дети нередко слышат от своих родителей наставления вроде «правдой — не проживешь», такое явление, как личность отца Иоанна, представляет из себя тот оазис среди знойной пустыни, в котором усталый путник может напиться свежей, живой воды и набраться силы для дальнейшей тяжелой дороги.
Отец Иоанн представляет из себя живое доказательство того, что можно жить правдой, можно жить без обмана, вразрез с установившимся современным мнением, можно жить совершенно бескорыстно и быть счастливым.
И он счастлив, счастлив вполне.
Счастлив потому, что все, что он ни делает, делает искренно, так, как ему подсказывает его христианское сердце. <…>
От Кронштадта до далекой Суры на севере и на обратном пути до Ярославля на Волге мы проехали тысячи верст по озерам, каналам и рекам.
В дороге я наглядно увидел весь триумф, все торжество честной, бескорыстной жизни о. Иоанна на пользу ближних. Я видел, как оценил эту жизнь простой русский народ и как он ее выражает.
Большая часть печатаемых здесь очерков и рисунков была помещена в приложениях к газете «Петербургский листок». И очерки и иллюстрации мне приходилось посылать с дороги во время путешествия. Трудно рисовать к сроку во время движения все время вздрагивающего от толчков машины парохода, — вот почему добрую половину моих иллюстраций составляют фотографии, к которым вообще я не люблю прибегать.
Настоящим изданием автор отвечает на те многочисленные письма почитателей о. Иоанна, которые были получаемы и конторой «Петербургского листка» и автором лично, и в которых заключалась просьба выслать номера газеты с путевыми очерками «На Север с о. Иоанном». Все таковые номера очень быстро распродавались, а потому осталось одно средство удовлетворить желание почитателей о. Иоанна — это издать очерки отдельно, что нами и исполнено в возможноскорый срок.
Глава I
Отъезд из Кронштадта. — «Шестовец» и «Агафия». — Каналы. — Новая Ладога. — По реке Свири.
25 мая — день Святой Троицы. В Кронштадте большое оживление.
Отец Иоанн в последний раз перед отъездом на родину торжественно служит в Андреевском соборе обедню и молебен по случаю дня рождения Государыни Императрицы.
Яркий солнечный день, после двух дней беспрерывного дождя, способствует праздничному настроению публики, которая к концу службы в соборе высыпала на улицы Кронштадта и густой массой скопилась в тех местах, где должен был проехать отец Иоанн.
С трудом пробрался я на дамбу так называемого Усть-канала в военной гавани, где в ожидании батюшки уже стоял его собственный пароход «Любезный». Сюда публику пропускали только по билетам.
К половине второго дня, когда по отдаленному крику и волнению в толпе можно было догадаться, что отец Иоанн уже идет, на палубе маленького «Любезного» скопилась такая масса провожающих до Петербурга лиц, что я недоумевал, куда же поместится сам отец Иоанн.
Но, слава Богу, кое-как уместились. Трудно только было отчалить от берега, так как провожающие со слезами на глазах, ухватившись за борт парохода, долго не хотели отпускать его. Когда же наконец пароход отделился от берега, из толпы раздался громкий голос:
— Батюшка, родной! Я бедный чиновник, четыре раза добивался увидеть вас, и все напрасно! Помогите, ради Бога! В семье у меня горе!
Батюшка попросил подойти пароход к пристани и передал просившему пакет с деньгами.
Наконец «Любезный» отвалил и направился к выходу из гавани.
В это время из-за военных судов показалась Петровская набережная и на ней целое море человеческих голов. Послышались крики, плач, замелькали платки в воздухе, а от берега отделилось несколько яликов и направилось наперерез нашему пароходу.
Но вот и выход из порта; мы прошли мимо нескольких красавцев, грозных крейсеров и броненосцев, на которых в это время по случаю Царского дня развевались флаги всех стран и гремела музыка, и вышли в залив.
Далеко впереди, среди подернутого дымкой горизонта, заблестел купол Исаакиевского собора, а сзади, точно крылья белых чаек, мелькали в воздухе платки духовных детей отца Иоанна.
В Петербурге мы остановились для того, чтобы высадить провожающих из Кронштадта.
На Английской набережной отца Иоанна приветствовала игумения основанного недавно им Иоанновского монастыря, на речке Карповке в Петербурге, — мать Ангелина с монахиней Евпраксией. Какие-то купцы-рыбники поднесли батюшке аршинную живую стерлядь, а на тротуаре против пристани моментально выросла толпа.
— Дорогой батюшка, отец ты наш, прощай! Счастливо плавать! Приезжай скорей!
Все эти благопожелания доносились до нас со всех сторон.
Когда мы тронулись, толпа бросилась бежать по набережной вслед за нами. Многие бежали вплоть до Калашниковской пристани и остановились только потому, что здесь пароход наш круто повернул к охтенскому берегу и скрылся за барками. Когда
мы поравнялись с церковью Михаила Архангела, два ялика отделились от берега и подплыли к нам; монахи Никифоровского подворья приветствовали отца Иоанна хлебом-солью.
В Шлиссельбург мы пришли только к 11 часам вечера. Здесь нас уже ждали два парохода — «Шестовец» и «Агафия», предоставленные для путешествия отца Иоанна вытегорским купцом А. Лопаревым, так как «Любезный» сидит очень глубоко и для плаванья по каналам неудобен. <…>
Так как за день все очень устали и пора было ложиться спать, то отец Иоанн перешел в каюту маленького «Шестовца», на котором его поджидал уже сам хозяин парохода, приехавший встречать батюшку из Вытегры, а я и сопровождающий отца Иоанна настоятель Никифоровского монастыря иеромонах Георгий устроились на «Агафий». Простившись с последними провожающими, мы немедленно отчалили и вошли в канал Александра П. Впереди шел «Шестовец»,вслед за ним поплелась «Агафия».
По каналам обыкновенные пароходы имеют право идти не более 7-ми верст в час, но мы шли со скоростью 10-ти верст, и потому к 9 часам утра 26 мая были уже в Ладоге.
Неожиданная остановка отца Иоанна в Новой Ладоге всполошила все население города. Весть, что отец Иоанн будет служить обедню в церкви св. Климента, с быстротой молнии облетела все окрестности, и народ валом повалил к церкви. Когда окончилась обедня, на площади перед церковью была громадная толпа народа.
Отец Иоанн, с трудом усевшись в поданную ему тройку, поехал в дом купца Спирова, куда его пригласили к обеду.
И вот вся эта масса зашевелилась и бросилась вдогонку за экипажем. Я, ехавший в другой коляске следом за батюшкой, все время должен был кричать вместе с кучером из опасенья раздавить кого-нибудь. Несмотря на все предосторожности, в квартиру г. Спирова кроме нас, спутников отца Иоанна, и приглашенных почетных гостей попало человек сорок из толпы. Всякий жаловался на свои невзгоды и болезни и просил благословения.
Отец Иоанн всех обласкал и всех благословил. Пообедав после краткого молебна и поблагодарив хозяев за их радушие, мы отправились к своим пароходам и сейчас же двинулись в дальнейший путь. Пройдя широкое и довольно оживленное устье Волхова, мы опять вошли в скучный, однообразный канал. Потянулась бесконечная, поросшая низким ивняком плотина, из-за которой изредка показывается серое, как сталь, Ладожское озеро с одной стороны и такой же бесконечный бечевник с другойстороны.
За бечевником тянутся на многие версты залитые луга, и кое-где только на пригорке виднеются группы деревьев, да изредка покажется селенье с белой церковью.
В середине лета безотрадная картина Приладожья оживляется бесконечным рядом идущими по каналам одна за другой барками или, как их здесь называют, полулодками. Унылая песня, отвратительная ругань и свист погонщиков несчастных лошадок-бурлачков будет висеть в воздухе с раннего утра и до поздней ночи. Теперь еще не настала навигационная страда и потому только изредка попадаются суда с лесом. <…>
Благодаря тому, что канал теперь почти свободен от судов, мы шли без задержек и к 6 часам вечера 26 мая пришли в Свирицу.
Свирица — небольшое селенье, сосредоточенное, главным образом, у конторы цепного пароходства.
Здесь мы пересели на большой пароход морского типа «Баян» и, взяв опустевшего «Шестовца» на буксир, вошли в устье р. Свири. Тут местность сразу изменилась. Вместо скучных низких берегов канала началась свободная, живая и быстрая красавица Свирь. Мы уже в пределах Олонецкой губернии.
Чем выше подымаемся мы по реке, тем берега ее делаются гористее. Среди леса, возвышенных лугов и засеянных хлебом полей то и дело попадаются селенья, обитатели которых, издали узнав, кто едет на нашем пароходе, пестрой толпой высыпают на берег, кланяются в землю, бросают кверху шапки и всячески стараются выразить отцу Иоанну свои симпатии. Стоило нам остановиться у одной пристани для получения дров, как сейчас же группа молодых девушек поднесла батюшке несколькобукетов ландышей. Сколько радости, сколько счастья было написано на лице каждой старушки, которой удалось получить благословение отца Иоанна! Отец Иоанн гладит по голове, хлопает по плечам, проводит по глазам больных, и последние, осчастливленные, с огромным нравственным подъемом возвращаются домой.
Мы рассчитывали попасть в с. Вознесенье 27 мая, утром, но в час ночи наш пароход вдруг остановился в одной версте от Подандевского порога. Оказалось, что с верхней площадки лоцман наш заметил, что над порогом стоит густой туман.
Делать было нечего; мы пристали к берегу и только в пять часов утра тронулись в дальнейший путь. Утром 27 мая мы прошли грозный и самый большой на Свири порог Сиговей, получивший свое название от обилия ловящихся здесь всегда сигов.
Местность к северу от Сиговца замечательно красива. На каждом шагу среди девственного леса попадаются селенья с типичными олонецкими избами. Обилие леса выразилось здесь в огромных, иногда трехэтажных, избах, под крышами которых непременно лепится балкончик. Ближе к Онежскому озеру берега Свири постепенно понижаются и потому менее интересны, чем в средней ее части. Наконец в 5 часов вечера мы пришли в Вознесенье и, набрав дров, вышли в Онежское озеро, отпустив насвободу «Шестовца», который пошел в Вытегру каналом.
Глава II
Онежское озеро. — Река Вытегра. — В гостях у А.И. Лопаревой. — Вытегорский погост.
Мы вышли в Онежское озеро, оставив в Вознесенье разочарованную публику: все надеялись увидеть батюшку, поэтому большой толпой собрались на пристани, где мы грузили дрова, но отец Иоанн в это время отдыхал в каюте и вышел на палубу только тогда, когда пароход плыл уже по гладкому, как зеркало, озеру.
Был мертвый штиль.
Мы шли по прямой линии на восток, к устью реки Вытегры. Направо виднеются олонецкие горы, а с левой стороны водное пространство сливается с небом и кажется одной серой массой, по которой то и дело мелькают белые крылья чаек, с криком летят стаи диких уток, а внизу, на расстоянии нескольких саженей от парохода, резвятся на просторе тюлени.
На северо-западе от нас осталась полоса далеких скал, известных своими каменоломнями. Из каменоломен, между прочим, были взяты шокшинский порфир, из которого сделана гробница Наполеона I в Париже, и соломенский камень (в 7 верстах от Петрозаводска), взятый для украшения Исаакиевского собора в Петербурге.
— Вот когда я отдыхаю вполне, — говорит подошедший ко мне отец Иоанн, — только на пароходе и есть возможность провести время в полном спокойствии. Тяжела мне подчас бывает моя популярность: никуда нельзя показаться, нигде нельзя свободно пройти незамеченным.
И действительно, стоит только где-нибудь отцу Иоанну ступить на берег, как толпа окружает его со всех сторон, и нужны большие усилия, чтобы освободиться из ее объятий. Он принадлежит сам себе только тогда, когда окружен со всех сторон водой. На маленькой палубе в несколько квадратных аршин он имеет на короткое время свободу в награду за целый год жизни исключительно для других.
Впрочем, и в это короткое время досуга я редко вижу батюшку без дела. То он читает святое Евангелие, то записывает в дневнике свои впечатления, то обдумывает проповедь к следующему дню, так как редкий день мы не останавливаемся где-нибудь, чтобы отслужить обедню. И только изредка ходит он по палубе, созерцая природу и восторгаясь ею.
Благодаря хорошей погоде, мы довольно скоро прошли Онежское озеро и вошли в устье реки Вытегры. Странное впечатление производит эта река. Узкая, точно канал, все время одинаковой ширины, красивыми извилинами проходит она по залитым лугам.
Вместо берегов видны верхушки ярко-зеленой травы, потонувшей в воде. Волны, бегущие в обе стороны от нашего парохода, налетают на эти живые зеленые ковры и колышут их. Получается очень красивое зрелище. Трудно себе представить, что эта узенькая болотная речонка так глубока, что может быть судоходна; а, между тем, по Вытегре свободно проходят большие морские суда под парами.
Почти у самого города Вытегры мы нагнали огромную паровую шхуну, идущую в Каспийское море. Находившиеся на ней персы с недоумением смотрели на нас со своей высокой палубы, не понимая, почему перед нашим пароходом русский народ почтительно снимает шапки и так низко кланяется.
В городе Вытегре встреча отца Иоанна была особенно торжественна. Несмотря на то, что было уже поздно, весь город высыпал на набережную, где на разукрашенной флагами и покрытой красным сукном пристани духовенство и власти города встретили батюшку. В нескольких экипажах мы отправились в имение Лопаревых, отстоящее от г. Вытегры в трех верстах, и остановились в знаменитом Лопаревском палаццо.
Покойный Лопарев происходил из кучеров; благодаря русской смекалке и выгодным подрядам по постройке шлюзов на Мариинской системе, он сделался миллионером и решил выстроить дом, в котором не стыдно было бы принять заезжих высокопоставленных лиц.
Дом обширный, деревянный, в русском стиле. Резные потолки и стены, майоликовые камины и печи, колоссальные зеркала, тяжеловесная резная мебель и картины в богатых рамах свидетельствовали о том, что хозяин не жалел средств на устройство дома.
Отец Иоанн уже девять лет подряд останавливается здесь.
Утром 28 мая отец Иоанн служил обедню в г. Вытегре и сказал слово против раскольников, которых здесь много. После обедни в доме Лопаревых был предложен нам гостеприимной хозяйкой А.П. Лопаревой обед, на котором присутствовало около 35 человек приглашенных. Много говорилось в честь отца Иоанна речей, но самой сердечной и симпатичной была коротенькая речь, сказанная экспромтом миссионером Вытегорского округа священником Н. Георгиевским. Вот приблизительное содержаниеее: «Глубокочтимый отец протоиерей! В прошлом году в вытегорском соборе в своем слове вы сказали: «Мне доставляет большую радость ездить по всем городам дорогой мне России». А для нас вы всегда доставляете истинное наслаждение! В самом деле, лишь только вступаете вы, батюшка, в какую-либо весь или город, несмотря на будень, слышится радостный, торжественный звон большого колокола, собирается собор служащих с вами, купцы запирают лавки, крестьяне бросают в поле бороны и сохи, матери во множественесут для приобщения детей! Замечается религиозный подъем духа, усиливается теплота молитвы. И неудивительно: вы, батюшка, пламень молитвы. Как от обыкновенного огня нагреваются окружающие предметы, часто загораются и горят огромным общим огнем, так и ваш молитвенный пламень охватывает всех, как служащих, так и молящихся, и вся церковь молится с вами — усерднее, теплее!»
Вечером отец Иоанн долго гулял по небольшому садику и в саду же прочел вечернее правило.
На следующий день утром мы совершили поездку на Вытегорский погост, где батюшка служил обедню. Замечательно интересна по своей архитектуре 22-главая церковь Вытегорского погоста. Выстроена она по собственноручному чертежу Великого Петра в 1708 году и до сих пор сохранилась в первоначальном виде. Другая церковь, стоящая в нескольких саженях от первой, построена несколько позднее и не так интересна снаружи, зато внутри я нашел очень редкие в настоящее время деревянныераскрашенные и одетые в костюмы фигуры Спасителя и св. Нила.
Вам был полезен материал? Поделитесь этой записью!