Унин Л. Контур Олонецкой губернии // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера.

Год описания: 1912

---

---

Для более удобной навигации по тексту, поиску ключевых слов, воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+F

---

---

 

С. 258

Контуръ Олонецкой губернiи.

 

Ладожское озеро, Свирь и Лодейнопольскiй уѣздъ.

 

Нашъ сотрудникъ Л. Унинъ въ минувшее лѣто путешествовалъ по Олонецкой губернiи, желая написать небольшую книгу о ней, въ которой, однако, въ сжатомъ видѣ было бы все о названной губернiи, и чтобы эта книжка могла заслужить вниманiе и школъ, а не только однихъ взрослыхъ олончанъ.

Въ товарищи Л. Унинъ пригласилъ молодого художника П. А. Селиванова, который долженъ былъ сдѣлать рисунки памятниковъ, видовъ старины и предметовъ быта.

Къ сожалѣнiю, поѣздка Л. Унина послѣ 2 мѣс. внезапно оборвалась, хотя ему не удалось побывать единственно въ Пудожскомъ уѣздѣ.

Это, пожалуй, не могло-бы задержать, хотя и скромной, но желательной работы Л. Унина, но онъ считаетъ необходимостью при первой возможности посѣтить Пудожскiй у. и еще многiя окраинныя и глухiя мѣстечки, и рѣку Оять въ особенности.

Нѣсколько изящныхъ рисунковъ, исполненныхъ перомъ П. А. Селиванова, появились на 6 осенней выставкѣ въ Петербургѣ, а г. Л. Унину мы предложили напечатать въ „Извѣстiяхъ“ свой дневникъ.

__________

С. 259

Солнечное утро, вѣтрено.

Въ началѣ 12 дня пароходъ „Апостолъ Павелъ“, мощно прогудѣвъ нѣсколько разъ, отошелъ отъ Петербургской пристани.

Десятки людей съ берега махали платками, кланялись, посылали воздушные поцѣлуи. Тѣмъ же самымъ съ парохода отвѣчали на берегъ…

__________

Шлиссельбургъ.

Сюда Петръ Великiй пришелъ съ береговъ Бѣлаго моря чрезъ Кемско-Повѣнецкiе лѣса, Онежское и Ладожское озера.

Крѣпость-тюрьма угрюмо смотритъ на озеро.

Вспоминаются сильные люди.

– Сколько иные томились… Говорить ли за что, за правду ли, кривду-ли. Люди вѣрили въ свои идеалы, вѣря, стойко переносили десятки лѣтъ заключенiя въ мрачныхъ казематахъ.

– А намъ страшно пробыть восемь-девять часовъ въ Ладожскомъ озерѣ.

Между пассажирами загораются споры, споры о бурномъ озерѣ.

__________

– Качнетъ, ой какъ качнетъ, – говоритъ старикъ, посмотрѣвъ изъ каюты въ окно.

– Да, ужъ не помилуетъ.

Волны растутъ.

Восемь разъ качнетъ легко, девятый тряхнетъ, какъ слѣдуетъ.

Дальше сильнѣй и сильнѣй.

Большой перегруженный пароходъ низко кланяется.

– И вѣдь ночью… Зачѣмъ они ночью идутъ Ладожскимъ?

– А потому, – отвѣчаетъ благообразный старикъ – что днемъ въ Ладожскомъ дуетъ вѣтеръ, западный больше, а къ ночи онъ утихаетъ… Читалъ я объ этомъ.

Недолгое молчанiе.

– Лучше лечь.

– Лимонъ надо лизать.

– Главное не ѣсть.

Кто что можетъ сказать. Всѣ хорошо знаютъ, какъ спасти себя отъ непрiятныхъ послѣдствiй и всѣ боятся ее, какъ смерти.

Люди словно подобрѣли, стали хорошими.

– Животъ туже подвязать надо, вотъ что…

__________

Мы тепло одѣлись и пошли наверхъ.

Хоть и видны еще берега, а качаетъ сильно.

Вотъ оно, – величайшее озеро Европы. Хмурится, ропщетъ. Вотъ оно прекрасное съ своей прозрачной, мягкой и вкусной водой. Хмурится, ропщетъ глубокое озеро…

Высокiй бравый молодой капитанъ молчаливо смотритъ вдаль. Полное лицо, какъ бронзовое – отъ загара, таитъ серьезную думу…

Нѣсколько человѣкъ вылѣзли изъ мрачнаго, душнаго до ужаса, грязнаго третьяго класса – ихъ уже ломаетъ.

Выходятъ на палубу, учатся ходить. Освѣжившись, опять прячутся въ животѣ парохода, словно исчезая въ озерѣ.

Холодно наверху…

__________

С. 260

Лежимъ, часъ, другой, третiй…

Не говорится. Счастливые уснули. Многiе дремлютъ, безпокойно думая:

– Неужели еще столько времени будетъ качать?

На столикѣ блюдечко съ тремя яйцами – и послѣднiя безъ устали о чемъ-то толкуютъ.

– Ухъ… Не только лимонъ, я теленка готовъ лизать, если это къ лучшему.

Теленокъ на палубѣ въ тѣсной деревянной клѣткѣ – маленькомъ курятникѣ – то и дѣло жалобно мычитъ.

– Тошнитъ его, – кто-то кричитъ.

Вырывается хохотъ, но сейчасъ же замираетъ.

За стѣной воютъ дѣти, стонутъ женщины…

__________

Еще хочется на палубу.

На озеро страшно взглянуть. И… не оторвешься, смотря на него. Величественно-красива его стихiйность.

Темнѣетъ. Миллiоны волнъ гонятся одна за другой, какъ живыя, сознательно за что-то воюя.

Миллiоны бѣлыхъ барашковъ. Кажется, вотъ-вотъ они сольются-сплотятся, ринутся на нашъ пароходъ. Нѣтъ – шутя они погребутъ его подъ собой, убѣгая къ берегу…

Лицо капитана совсѣмъ мрачно. Вѣтеръ усиливается. Лучше скрыться въ каюту, лежать и насиловать себя иной думой, думой не о бурѣ…

– Не будетъ конца ни озеру, ни качкѣ; наступила вѣчность.

– Нѣтъ. Стихаетъ…

Уже не такъ легко раскланивается пароходъ. Съ минуты на минуту легче встать и пройтись.

– Ну, слава Богу, кончикъ, кончикъ озера.

И языки у всѣхъ оттаяли. Всѣ обратились въ героевъ, какъ будто почувствовавъ собственную власть надъ собой.

– Страху-то сколько было.

– Да вѣдь это кто впервой…

Это рыжiй-то говоритъ, освобождаясь отъ полотенца!

– Развяжи, развяжи свой животикъ… Сермакса рядомъ.

__________

Сермакса на Ояти въ 14 верстахъ отъ устья Свири. Тутъ граница Петербургской и Олонецкой губернiй.

Сермакса – старинное селенiе. Здѣсь десять дней жилъ Петръ Великiй, проходя къ осадѣ нынѣшняго Шлиссельбурга – въ 1702 году и будучи задержанъ бурями Ладожскаго озера.

Гнѣвался царь на озеро за бури и наказывалъ его, но и Великому государю не послушно было Ладожское озеро.

Въ Сермаксѣ родился Александръ Свирскiй – въ 1448 г.

Чрезъ это селенiе идутъ массы грузовъ къ столицѣ, нерѣдко оставаясь тутъ на зимовку.

__________

Раннее утро.

Прислуга моетъ палубу. Пароходъ плавно идетъ по Свири, шумно шлепая широкими ребрами колесъ.

Смотришь на зеленые берега и диву даешься, какъ быстро бѣгутъ они взадъ, убѣгаютъ отъ насъ…

__________

С. 261

Свирь, по своей природѣ родная сестра Волхова, вытекаетъ изъ Онежскаго озера и впадаетъ въ Ладожское, растянувшись на 200 верстъ. Изъ нихъ на протяженiи 190 в. – отъ Вознесенья до соединенiя съ каналомъ ИМПЕРАТОРА Александра III – рѣка входитъ (съ 1808) въ воды Марiинской системы.

Наименьшая ширина – 60 саженъ, наибольшая – 350. Глубина различная – въ нѣкоторыхъ порогахъ она доходитъ до 0,8 саженъ. Быстрая рѣка – въ своемъ протяженiи Свирь падаетъ на 14 саженъ.

__________

Лодейное поле стоитъ на лѣвомъ высокомъ берегу Свири. Очень маленькiй, какъ смерть – тихiй городокъ. Жителей полторы тысячи: не растетъ населенiе.

На мѣстѣ нынѣшняго города нѣкогда жила-была деревня Мокршвицы. Мужики ея строили ладьи.

Петръ Великiй устроилъ здѣсь верфи, открытыя въ 1702 г. и окончательно закрытыя въ 1830 г. Екатерина II повелѣла учредить при верфи уѣздный городъ Олонецкаго намѣстничества. Потомъ онъ былъ причисленъ къ Новгородской губ., но на зарѣ 19 столѣтiя сдѣланъ уѣзднымъ городомъ Олонецкой губ.

Небольшiе деревянные домики аккуратно встали въ ряды – прямыя улицы. Каменныхъ зданiй только три. У многихъ домовъ имѣются садики.

Мостковъ-панелей нѣтъ. Только мѣстами, и то кое-какъ, выложено камнемъ.

Три церкви и соборъ, каменный, съ скромной красотой, смотрящiй съ берега на изгибъ Свири. У собора чугунный обелискъ Петру Великому.

„На томъ мѣстѣ, гдѣ нѣкогда былъ дворецъ ИМПЕРАТОРА Петра Перваго да знаменуетъ слѣды великаго сей скромный, простымъ усердiемъ воздвигнутый памятникъ – усердiемъ С.-Петербургскаго купца 2 гилдiи Мирономъ Софроновымъ“.

Памятникъ воздвигнутъ однимъ лицомъ и поэтому не приходится сожалѣть о чрезвычайной простотѣ его. Однако, слѣдовало бы его поставить подальше отъ собора, чтобы онъ рельефнѣе выдѣлялся со всѣхъ сторонъ на красивомъ берегу.

По другую сторону собора два ветхихъ деревянныхъ креста подъ крышами.

„На семъ мэстЕ имелса храмъ воiмя Стаго апостола Петра. Построенъ былъ всамодержавство и высочайше присудвие великаго Государя Императора ПЕтра ПЕрваго азавЕтхостию разобранъ 1776 году сЕнтября 7 дня“.

Рядомъ съ этимъ крестомъ стоитъ еще каменный крестъ, бывшiй подъ престоломъ въ Петровской церкви.

Немного подальше по берегу огорожено мѣсто бывшихъ верфей, о которыхъ повѣствуютъ только жалкiе пни. Противъ нихъ стоитъ нелѣпый каменный обелискъ. И, слава Богу, что земство обѣщаетъ срыть его и воздвигнуть достойный памяти 200-лѣтiя петровскихъ верфей памятникъ.

Городъ стоитъ на песчаномъ возвышенiи, а кругомъ сосновые лѣса. Поэтому въ городѣ отличный здоровый воздухъ, какъ увѣряютъ – даже цѣлебный: зарубцовываются легкiя чахоточныхъ.

С. 262

Бѣда вся въ томъ, что нѣтъ путей сообщенiя. Водный? Онъ въ столицу, да въ глубь губернiи. Къ тому же весьма далекъ отъ удобства и дѣйствуетъ половину года.

– Вотъ если бы желѣзная дороги, – съ глубокой тоской говорятъ о ней лодейнопольцы.

Желѣзная дорога приблизила бы городъ къ толицѣ, къ рынкамъ. Она привлекла бы сюда вниманiе предпринимателей, напримѣръ, дрова могли бы идти въ любое время года, дешевую землю можно эксплоатировать подъ заводы, фабрики и склады, что, конечно, оживило бы захирѣвшiй городокъ и подгороднiя деревни.

Будь дорога – въ Лодейное Поле прiѣзжали бы дачники. Нѣтъ ее – не могутъ существовать и основанныя то предпрiятiя.

Торговля слабая.

__________

Когда былъ винокуренный заводъ, крестьяне издалека прiѣзжали передъ праздниками за виномъ и попутно закупали и другiе товары.

Съ винной монополiей городъ потерялъ этихъ покупателей, сотни двѣ жителей, а казенки – слава Богу, чуть не въ каждой деревнѣ…

Бываютъ двѣ ярмарки, да и тѣ проходятъ безслѣдно: привозъ чрезвычайно малъ, однообразенъ – ни купить, ни продать.

И понятно: вся энергiя населенiя поглощена лѣсными заработками, жизнь кипитъ въ большихъ селахъ, гдѣ лавки побогаче городскихъ.

Въ городъ изъ уѣзда кромѣ глинянаго горшка ничего не привозятъ. Яйца и масло иногда выписываются изъ Петербурга.

Мясо 13–15 коп. мѣстнаго случайнаго скота, обычно тощаго.

Мѣщане свой хлѣбъ ѣдятъ 2–3 мѣсяца. Чиновники тоже сѣютъ, арендуя землю. Но если работаютъ чужими руками, то не всегда оправдываются затраты.

Общественная жизнь не бурлитъ…

Клубъ съ 50 членами…

Во всемъ городѣ ни одного легкового извозчика. Если граждане объ нихъ не грустятъ, то тоскуетъ управа: некого облагать.

У города большая задолженность. Изъ жалкихъ 7–8 тысячъ фактическаго бюджета, городъ обязанъ дать на полицiю 1,700 рублей, на освѣщенiе города… 70 р. Да 50 рублей на… на исправленiе дороги. По неволѣ завоешь…

__________

Лодейнопольцы узнали, что (въ 911 г. въ такой то день лѣта) по Свири поѣдетъ министръ путей сообщенiя (Рухловъ).

Власти вышли на пристань, готовясь радушно принять министра и искренно поплакать о томъ, о семъ. Главное о желѣзной дорогѣ![1]

Министръ на красивой яхтѣ гордо проѣхалъ мимо.

Да, Лодейное-Поле городъ, основанный Петромъ Великимъ. Да, Петръ позволялъ себѣ жить въ немъ еще не городѣ. Тутъ генiальный царь думалъ о Марiинской системѣ, по которой теперь не каждому министру удается даже скользнуть.

Осударь плавалъ на соймахъ…

Ну чтожъ, а нынѣшнему министру и впрямь некогда останавливаться въ какомъ-то Лодейномъ-Полѣ.

__________

– До новой, продолжительной встрѣчи, дорогая Свирь!

Дивный день.

С. 263

Въ 12 часовъ дня мы сѣли въ прекрасный кабрiолетъ. За кучера одиннадцатилѣтнiй мальчикъ, къ тому же не бывавшiй въ селѣ Яндебы, куда мы ѣдемъ.

Молодая игривая лошадь быстро бѣжитъ по высокому (правому) берегу Свири. Такъ нѣсколько верстъ, нѣсколько верстъ по рѣкѣ, лѣсистымъ берегомъ.

Съ версту ѣхали шагомъ, глазѣя налѣво черезъ Свирь на старое село Пиркничи, расположенное у самой рѣки. Сзади него огромный сосновый лѣсъ.

Незамѣтно проѣхали 20 верстъ, безпрестанно выражая свою радость, что ровный высокiй лѣсъ у дороги время отъ времени, разступается, чтобы мы видѣли красивыя дали, холмы.

Двѣ версты идемъ разнолѣсьемъ деревни Тепенчи. Налѣво смѣющiйся березнякъ, направо мрачный ельникъ, которымъ протекаетъ коварная рѣчка Чалдага, вытекающая изъ озера Частозера и впадающая въ р. Янегу.

Вода въ этой рѣчкѣ темная. Если выкупаться въ ней, тѣло страшно колетъ. Попить – тяжело желудку. На берегахъ Чалдаки скотъ заболѣваетъ кровавой мочой, особенно послѣ молодой травы.

Телята переносятъ кровавую мочу, а коровы кончаются, если не болѣли ею въ раннемъ возрастѣ, кончаются послѣ нѣсколькихъ дней мучительныхъ страданiй: животное буквально вьется и испражняется кровью…

Болѣзнь эту крестьяне приписываютъ охотникамъ, которые травятъ чѣмъ то звѣрей. И лѣчатъ ольховыми прутьями.

__________

Яндеба – двѣ деревни: собственно Яндеба и Берегъ.

Небольшая мутная рѣчка Яндеба.

Кругомъ огромный лѣсъ, а постройки крестьянъ небольшiя, старыя, наполовину крытыя соломой. У мiрянъ еще ничего, поправляются ихнiя избы, у старовѣровъ, вопреки обыкновенiю – жалко смотрѣть.

Крестьяне заняты лѣсными промыслами. Хорошо выпиваютъ. Тимъ, который въ Лодейнопольскомъ уѣздѣ имѣетъ огромныя лѣсныя пространства, любезно подпаиваетъ народъ… Даже женщины выпиваютъ.

Хлѣбъ растетъ плохо – поля холмистыя и хлѣба то высохнутъ, то замерзнутъ.

Черноземъ только въ болотахъ, которыя начинаютъ осушать. Нѣкоторые крестьяне черноземомъ удобряютъ свои тощiя полосы.

Всѣ хозяева хлѣбъ начинаютъ покупать рано.

Посѣваютъ клеверъ, вику и тимофеевку, но… для сбыта.

Рыбу ловятъ немногiе, для чего надо уходить на озера за нѣсколько верстъ отъ деревни.

Чай пьютъ четыре раза въ день: онъ замѣняетъ, между прочимъ, обѣдъ и ужинъ.

Половина домохозяевъ – раскольники всей семьей. И живутъ они здѣсь хуже мiрянъ, почти всѣ пьютъ чай и вино, любятъ поскандалить.

Раскольники сами крестятъ, вѣнчаютъ и хоронятъ. Хоронятъ на общемъ кладбищѣ, въ особомъ уголку. Имѣютъ своего попа и церковь – избу.

При вѣнчанiи на головы молодыхъ вмѣсто вѣнцовъ надѣваютъ бѣлые глинянные горшки, надъ чѣмъ любятъ потѣшаться мiрскiе дѣти-озорники.

С. 264

Дѣвушки-раскольницы не скромнѣе прочихъ. А молодежь въ Яндебахъ любитъ погулять: зимой вечеринки, для чего дѣвушки сообща откупаютъ избу, лѣтомъ воскресныя ночи напролетъ прогуливаются съ молодцами.

Одѣваются, однако, и въ праздники просто; деревенскiе наряды отходятъ въ область преданiй. Дѣвушки уже умѣютъ дѣлать прическу…

__________

Ѣдемъ въ Шеменицы.

Безпрестанное подниманiе и опусканiе – все холмики, холмики. По сторонамъ дороги лѣсъ.

Кабрiолетъ то несется внизъ, откуда ничего не видно, то еле плыветъ вверхъ, высоко-высоко, откуда смотрѣлъ бы кругомъ безъ конца…

Шеменицы – старое село: церковь построена въ 1522 году и освящена Александромъ Свирскимъ.

Избы въ деревнѣ неважныя – нѣтъ лѣсу!

– Пять-шесть лѣтъ было гдѣ вырубить бревно, а теперь лѣсъ-отъ можно сказать, съ оглоблю.

– Какъ, тутъ столько лѣсу?!

– Такъ, казенный, – улыбаясь, говоритъ мужикъ. – Стали мы было просить у казны то… Такъ оны начисто начали рубить и вновь сѣютъ… Дескать не просилы бы… Ой ужъ…

Хлѣба выростаетъ только на нѣсколько мѣсяцевъ.

– То замерзнетъ, то зальетъ.

Подальше отъ Свири и заработковъ меньше. Ремесла никакого. Бѣдно живутъ мужики.

__________

Сѣдой батюшка радушно открылъ намъ всѣ три церкви: новую, старую и древнюю.

Послѣдняя церковь сначала была маленькой. Потомъ къ ней пристроили помѣщенiе. Надъ крышей желѣзный крестъ съ полумѣсяцемъ. (Такой же крестъ хранится въ Яндебской церкви). А въ церкви хранится деревянный крестикъ съ вырѣзанною надписью:

„Освятися олтарь во Имя Великомученика Георгiя въ лѣто 7030 г. мѣсяца Iюля 6 дня при Великомъ князѣ Василiи Ивановичѣ и при митрополитѣ Данiилѣ всея русѣ“.

Въ Александровской церкви – прежде Ильинской, имѣется доска съ такой надписью:

„Сiя святая церковь во имя святаго славнаго пророка Божiя Илiи Ѳесфитянина. Лѣта 7183 г. мѣсяца Iюля 20 дня при благовѣрномъ Государѣ Царѣ и Великомъ князѣ Ѳеодорѣ Алексеѣвичѣ всея великiя и малыя и бѣлыя россiи и господинѣ нашемъ преосвященномъ Корнылiѣ Митрополитѣ“.

Хранятся любопытныя иконы: Михаила Архангела и Преображенiя.

На послѣдней изображено: вверху Преображенiе Христа, по правую руку ангелъ вынимаетъ изъ гроба Моисея, чтобы представить на гору Ѳаворъ, по лѣвую – ангелъ несетъ Илью пророка съ неба на гору.

Внизу упавшiе ученики отъ голоса Бога-отца. Еще ниже – налѣво Христосъ, идущiй съ тремя учениками на гору, направо. Онъ спускается съ горы съ тремя учениками.

__________

Въ Шеменицахъ не бывали раскольники. Если сюда попадаетъ въ замужество дѣвушка-раскольница, то она въ семьѣ мужа быстро забываетъ

С. 265

свою вѣру. Это приписываютъ постоянному влiянiю Александра Свирскаго.

Мы думаемъ, что раскольниковъ здѣсь нѣтъ потому, что въ Шеменицахъ были помѣщики.

__________

Ѣдемъ въ Паданскiй монастырь – прямо, 35 верстъ. До прошлаго года этотъ путь можно было проѣхать только верхомъ. Теперь правятъ его, а отъ Чикозера на 17 верстахъ даже устраивается большая дорога.

Шесть часовъ вечера… Подъ окномъ кабрiолетъ…

Безпрестанно поднимаемся и спускаемся. Холмики мѣстами такъ круты: словно на стѣну лѣзешь. А то и такъ: поднимешься на крутой холмикъ и нѣсколько саженъ ѣдешь по ровному мѣсту, еще круто поднимешься – ровное мѣсто, какъ будто площадка, затѣмъ еще и еще поднимешься, точно по ступенямъ, а потомъ по нимъ же спускаешься…

Взглянешь внизъ – густой лѣсъ, вверху – лѣсъ и, думается, если бы на самомъ высокомъ холмѣ забраться на самое высокое дерево – можно глазомъ охватить… безконечно обширныя пространства лѣса у казны и г. Тима.

Тоненькiя длинныя березки то и дѣло грацiозно склонили надъ дорогой свои маленькiя головки – дугой изогнулись.

А сколько гнiетъ, сколько гнiетъ лѣсу на землѣ…

__________

Озеро Конгозеро.

Красивые извилистые берега, покрытые густымъ лѣсомъ. Посрединѣ озера лѣсные островки.

Паданское подворье у самаго озера. Съ его высокихъ полей такое наслажденiе смотрѣть на тихое озеро, окружающiй лѣсъ, цѣликомъ отразившiйся въ хрустальной водѣ.

Вечеръ тихiй, теплый. Кругомъ хоть бы звукъ.

На 35 верстахъ видѣли всего двухъ живыхъ существъ: женщину обогнали и зайца спугнули.

– Ишь, митусъ! – словно обрадовавшись, кричитъ на зайца кучеръ.

– А ты гляди лучше – какъ будто серьезно говоритъ товарищъ. – А то перечапитъ.

И смѣшно, что заяцъ – митусъ, вмѣсто опрокинетъ – перечапитъ.

__________

Не доѣзжая 7 верстъ до монастыря мы рѣшили поужинать въ маленькой карельской деревнѣ.

12 часовъ ночи, устали, проголодались.

Кучеръ постучался. Вышла высокая сѣдая старуха, почесывая животъ, глуховата.

– Рыба-та è?

– Не, милой.

Однако нашла…

И мы, сытые, на зарѣ прохладной ночи вмигъ проѣхали остальныя семь верстъ, правда уже по приличной дорогѣ.

__________

Недолго спали. Яркое солнышко рано заглянуло къ намъ въ клѣтушку. Въ монастырѣ праздникъ ярмарка, всюду движенiе.

Монашенка предложила намъ перейти въ чистую комнату, подала самоваръ и полдесятка сухих невкусныхъ кренделей.

Въ Паданскомъ монастырѣ ничего древняго, ничего хорошаго-новаго.

С. 266

Когда то этотъ монастырь былъ приписанъ къ Александро-Свирскому, потомъ заброшенъ. И вотъ, лѣтъ 15, какъ опять возрождается.

По срединѣ въ оградѣ на возвышенiи стоитъ новая двухэтажная бѣлая церковь. Съ одной стороны ограды озеро, а кругомъ лѣсъ. И чистенькая церковь въ зелени хвойныхъ лѣсовъ выглядитъ очень нарядно.

Въ оградѣ и внѣ ея красные дома – помѣщенiя монашенокъ*), и на случай прiѣзда гостей.

Бѣдный монастырекъ подаетъ признаки жизни…

__________

За оградой устраиваются торговцы, толпами подходятъ и подъѣзжаютъ люди – праздникъ развивается, а мы уѣзжаемъ.

На протяженiи восьми верстъ до села Виницы безпрестанно встрѣчаемъ богомольцевъ всѣхъ возрастовъ и обоихъ половъ.

– Больно туго народу соберется, – говоритъ кучеръ.

Идутъ и ѣдутъ, ѣдутъ на телѣгахъ и верхомъ, по двою сидятъ на иной лошаденкѣ.

Мужчины въ цвѣтныхъ рубахахъ, женщины въ сарафанахъ. У всѣхъ потныя усталыя лица. А идутъ охотно, съ радостью, и, конечно, никто не пойметъ, почему мы ѣдемъ обратно.

Вся эта армiя ночуетъ сегодня на травѣ у ограды, въ лѣсу, въ уголкахъ монастырскихъ построекъ. А завтра, помолившись Богу и до изнеможенiя потолкавшись въ страшной тѣснотѣ, на жарѣ, поплывутъ по домамъ, иные за десятки верстъ…

Виницы стоятъ въ страшной низинѣ.

Долго спускаемся съ крутой горы съ крутыми поворотами. Правда, м. б. путь удлиняется и становится страшнымъ потому, что молодая сытая лошадь каждую секунду готова вырваться изъ рукъ богатыря-кучера и понести насъ – понести до перваго колѣна дороги, до первыхъ концовъ огороды.

Къ празднику все идутъ и ѣдутъ, утомленные, истомленные, молодые и старые…

__________

Виницы – волость растянулась по Ояти на двадцать верстъ.

Мы находимся въ центрѣ, состоящемъ съ маленькими промежутками изъ трехъ деревень: Андреевской, Корнышова и Тукши. Въ нихъ около 700 домохозяевъ. Населенiе русское.

Словно на днѣ, когда то бывшей здѣсь глубокою и широкою рѣки, стоятъ избы, большiя, хорошiя, у богатыхъ двухэтажныя – лѣсу много и близко онъ, строительный въ 10 вер.

Недавно виницкiе мужики продали лѣсу на солидную сумму – по 25 рублей на душу (земли).

Хотя ниже – верстъ 15 по Ояти – и дровъ нѣтъ. Мужики тѣхъ деревень воруютъ дрова, когда ихъ гонятъ съ верху, несмотря на то, что гонки провожаютъ стражники. Дерутся, судятся.

Фактъ глубоко печальный и съ соцiальной и съ нравственной стороны: мой сосѣдъ имѣетъ столько лѣсу, что можетъ продать его на расходы, я же, съ той же Ояти, хотя бы и чудь бѣлоглазая, не знаю чѣмъ топить печь. Недовольство. Оно ведетъ къ печальнымъ развязкамъ – враждѣ, въ которой воспитываютъ молодыя поколѣнiя…

Богатое село Виницы, а колесо въ немъ послѣднее слово техники, къ тому же сравнительно новое. Недавно ѣздили верхами, съ кладью – на сцѣпахъ.

С. 267

Теперь во всѣ стороны прокладываются дороги, поправляютъ ихъ то казна, то земство, то сами крестьяне.

И вотъ уже у солидныхъ богачей появились тарантасы, лѣтъ сорокъ назадъ вещь неслыханная. У крестьянъ кабрiолеты, которые быстро поэтому поднялись въ цѣнѣ.

Хлѣба растетъ мало – вездѣ песокъ; мѣстами онъ смѣняется глиной.

Когда идешь о самую воду по берегу, то по колѣно тонешь въ пескѣ.

Весной съ высокихъ береговъ ручьи несутъ массу песку. Во многихъ мѣстахъ весеннiе потоки такъ глубоко размыли песчаные берега, что эти длинныя извилистыя норы напоминаютъ то обсохшiя русла рѣчекъ, то маленькiе туннели, сверху вскрытыя…

Земли на душу около 30 десятинъ, а хлѣбъ всѣ покупаютъ съ осеннихъ мѣсяцевъ.

Въ собственники не выходятъ. Сперва начали было, но скоро поняли… Въ минувшемъ году прiѣзжалъ губернаторъ.

Очень понуждалъ крестьянъ выходить. Народъ молчалъ…..

Болотъ не осушаютъ – не черноземны они, травы даже не даютъ.

Единственный промыселъ – лѣсной, который здѣсь, дома, наиболѣе выгоденъ. Въ Виницахъ нѣсколько хозяевъ лѣсопромышленниковъ.

__________

Двѣ библiотеки – общества трезвости и земская, въ которой, между прочимъ, подмѣчено, что населенiе особенно читаетъ въ ноябрѣ и декабрѣ.

Докторъ, прiемный покой, больница, акушерка и два фельдшера. Полицiи довольно… Становой приставъ, урядникъ и девять стражниковъ, которые не пользуются уваженiемъ народа:

– За сонъ имъ платятъ, да за грубости.

Ссыльные подорвали старину – крестьяне „завольнодумничали“, развратились[2], церковь „обворовали“.

Четырехклассная школа помѣщается въ трехъ домахъ. Попечитель – лѣсопромышленникъ Корнышовъ, около 20 лѣтъ обѣщаетъ выстроить школу, но… довольно же того, что онъ даетъ церкви!

Мужички больше не вѣрятъ благодѣтелю и, наконецъ, благоразумно рѣшили сами построить школу.

__________

Одѣваются здѣсь „по городски“: у мужчинъ „брюки на волѣ“, каковы-бы они ни были, жилетка и пиджакъ – ну, словомъ, въ цѣлой „тройкѣ“.

На дѣвушкѣ не видно ни штофника въ праздникъ, ни домотканнаго на работѣ.

Причина та, что всѣ живутъ „на народѣ“, а дѣвушки, кромѣ того, уходятъ въ прислуги.

Ниже по Ояти и въ сторонѣ отъ нея – у озадчанъ-корелъ не то: дальше отъ лѣсныхъ людныхъ заготовокъ, гдѣ и дорогъ еще нѣтъ – глушь и бѣднота.

__________

Девять часовъ утра – страшная жара. Мы въ кабрiолетѣ, на лошади, которую можетъ быть не такъ жалко бы колотить въ жгучiй холодъ.

Армiя оводовъ…

Въ 17 верстахъ Крестнóзеро – большое озеро, съ островками, окруженное деревеньками.

Засѣянныя возвышенности, малообѣщающiя – песокъ и песокъ.

С. 268

Жалкiй лѣсъ.

Въ деревнѣ бросается въ глаза множество старыхъ избъ – небогато живутъ здѣсь. И еще бѣда – кровавая моча подкашиваетъ скотъ.

– И праздникъ то сдѣлали коровiй, а все не помогаетъ…

Толпа ребятишекъ провожаетъ насъ…

__________

Черезъ четыре версты красивые Гончичи. Высокiе холмы – поля, озерко, дали.

Дальше…

Жарко.

Едва дождались, когда намъ милый кучеръ – дѣвушка, по костюму словно аккуратненькая мѣщаночка, въ ситцевомъ платьѣ, съ чернымъ передникомъ „съ грудью“ и въ бѣломъ платкѣ, сказала:

– Вотъ и Юксовичи!

– Ахъ, спасибо – сказалъ я. – Поздно уже, а какъ-бы я хотѣлъ приколоть тебѣ на грудь кучовъ карандышъ (шиповникъ).

– Ну, что смѣетесь: у васъ шиповникъ, а у насъ такъ…

– Кучовъ карандышъ!

 

Л. Унинъ.

 

(Продолженiе слѣдуетъ).

__________

Унин Л. Контур Олонецкой губернии // Известия Архангельского общества изучения русского севера. 1912. № 7. С. 312 – 316.

 

С. 312

Контуръ Олонецкой губерніи.

(Продолженіе. См. № 6-й «Извѣстій» за 1912 г.).

 

Озеро, кругомъ деревни…

Озеро верстъ семи длиною, 2—3 шириной, глубокое.

Въ себя оно принимаетъ р. Веранду, выпускаетъ Святуху. Можетъ быть, —Цвѣтуху? Когда зацвѣтетъ рожь, юксовское озеро цвѣтетъ, вода тогда зеленоватая, невкусная.

Сегодня озеро тихое, словно замерло.

Въ маленькой лодочкѣ ѣдемъ въ церковь, на другой берегъ.

Церковь основана въ 1494 году.

Въ ея оградѣ и внѣ ея, на высокомъ берегу — большія сосны.

__________

Иконостасъ деревянный, рѣзной работы. Какъ будто когда-то былъ позолоченъ. Два клироса съ сидѣньями. По срединѣ церкви два толстыхъ выкрашенныхъ столба, точно два Самсона, держатъ храмъ.

Попытки какъ-нибудь принарядить церковь и теперь есть. Батюшка толкуетъ, что онъ очень хотѣлъ кое-что поправить — не разрѣшили.

Задумалъ помыть иконы — денегъ нѣтъ.

— Если-бы деньги, я и самъ вымою, средство такое знаю.

Вотъ эти радѣтели, которые часто съ пылью стираютъ и лики древнихъ иконъ.

— Что же у васъ еще есть, батюшка?

— А ничего.

— Свѣчей старыхъ…

— По пуду есть… Въ архивѣ обряжены (спрятаны).

— Позвольте посмотрѣть…

— Да вѣдь это неинтересно…

__________

С. 313

Волшебствомъ показался намъ закатъ, когда мы вышли изъ мрачной старой церкви на берегъ озера.

__________

Въ Юксовичахъ главный промыселъ — лѣсной. Кромѣ того, ловятъ рыбу — маленькими сѣтями, крючками. Есть и паевые невода.

Хлѣбъ поголовно покупаютъ добрую половину года.

Лѣсныя богатства крестьянъ непоровну распредѣлены. У деревень Лыткинской, Тарачи — даже дровъ нѣтъ по близости.

Наоборотъ, у деревень Кишковщино, Родіоново и Соболевщина — всего вдоволь, все подъ окномъ.

— А почему? Наши-то старики межевого огрубили, когда былъ надѣлъ. А надо было… дать.

Была-бы смѣшна эта мудрая логика, если-бы она не была такъ вѣрна!

__________

Старушки съ любовью вспоминаютъ, какъ носили онѣ штофники, а нынѣшнія дѣвушки въ праздники сарафановъ не носятъ, — «платья все»!

Раньше считали, кто куритъ, теперь — кто не куритъ.

Одинъ раскольникъ, и тотъ попъ.

__________

Ошта — на сплавной рѣкѣ Оштѣ — крупное село, извѣстное своими большими ярмарками. А въ 18 верстахъ отъ нея Вознесенье.

Это уже не деревня — это окраина небольшого городка. По дѣятельности Вознесенье превышаетъ даже десятки уѣздныхъ городовъ, а по документамъ не имѣетъ и сельской власти — оно Оштинской волости.

Вознесенцы мечтаютъ о посадѣ.

__________

Домики словно сосланы сюда съ олонецкихъ высотъ: — Вознесенье стоитъ въ низинѣ, въ болотѣ. Постройки становятся одна другой въ затылокъ.

Главное поселеніе на лѣвомъ берегу Свири — это Намойные пески, о которыхъ и идетъ здѣсь рѣчь.

Первый рядъ домовъ смотритъ на рѣку и озеро. Сзади становятся хата за хатой и всѣ онѣ смотрятъ въ ту же сторону.

Стѣснились строенья…

Чуть дождь — всѣ они утопаютъ въ грязи. Вёдро — въ пыли.

А если вѣтеръ посильнѣе, то, думается, половина села разсыплется — сколько дряхлыхъ лачужекъ.

Однако, не бѣгутъ изъ нихъ хозяева, не имѣя возможности построить лучше, и не очень-то жадно хватаются за деньги, за свою рухлядь — она отлично кормитъ!

Если зимой въ Вознесеньѣ населенія около тысячи душъ, то лѣтомъ — до трехъ тысячъ.

Надо напоить, накормить и спать уложить полторы-двѣ тысячи[3] пришлыхъ людей.

__________

Вознесенье — огромный торговый пунктъ съ ранней весны…

Свирь обычно вскрывается въ половинѣ апрѣля. Самое раннее вскрытіе было 1 апрѣля 1882 г., позднее — 10 мая 1867 г.

Съ ранней весны устье Свири загромождено массою судовъ. И все лѣто они безпрестанно уходятъ и приходятъ, днемъ и ночью…

Въ Вознесеньѣ центръ всего товара Олонецкой губ.

С. 314

По Свири и Онегѣ пароходы тащатъ сюда и отсюда ряды перегруженныхъ барокъ. По каналу тѣ же баржи тащатъ лошади, усердно понукаемыя погонщиками.

__________

Годъ отъ году увеличиваютъ паровую силу. Это вызываетъ негодованіе населенія…

А между тѣмъ рабочіе много денегъ оставляютъ въ казенкѣ, хотя пьютъ и «начинныя» и «окончательныя».

Система хищниковъ-кулаковъ развратила рабочихъ до крайности. Въ зимнюю пору они даютъ мужичкамъ деньги, закрѣпощаютъ въ работники. Развѣ можно говорить о цѣнѣ?

__________

По всей Свири существуетъ такой порядокъ: хозяева расплачиваются товаромъ; они не доплачиваютъ на работѣ, на товарѣ перебираютъ. Спроси мужикъ денегъ — убирайся вонъ!

— Куда деньги? Чего же въ нашей лавкѣ нѣтъ?

И принято не разговаривать! Да, скрипятъ рабочія спины, въ разгаръ работъ слышатся проклятья, но… но неизмѣнно приходитъ зима и весна, когда нужно того и сего, — хлѣба главное. Куда же итти? Такъ легко все получить у «хозяина».

Экономическія лавки?

Знаютъ о такой возможности олончане, но легче верблюду пройти сквозь игольныя уши, чѣмъ на Свири организовать экономическую лавку: сплоченности нѣтъ, а иниціаторы должны помнить, что ихъ, какъ рабочихъ, хозяева не примутъ на работы, а мѣстная власть, чего добраго, въ этомъ усмотритъ вольность…

__________

Народъ приходитъ отрабатывать. Что вынуждаетъ его лѣзть изъ кожи? Ничто. Люди оплываютъ лѣнью. А между тѣмъ, при каждомъ начинаніи дѣла, будь то однодневная сдѣлка или недѣльная, — полагается выпить.

При концѣ — повторить.

Чарка отъ хозяева — вторая своя. Съ утра опохмелиться надо.

Любятъ тѣхъ хозяевъ, которые балуютъ водкой. У другихъ приходится вырывать ее, и вырываютъ.

Голодомъ и властью кошелька споили народъ!

__________

Въ Вознесеньѣ перегрузка хлѣба, которымъ снабжается все Заонежье. Разныя перегрузки вызвали необходимость въ крючникахъ; ихъ нѣсколько артелей.

Много поденныхъ работниковъ…

__________

На грустную картину наводятъ дѣти.

Въ дождь не сойдешь съ крыльца. Въ хорошую погоду — шныряй среди рабочихъ.

Постройки скучились. Разбѣжаться негдѣ, вездѣ безпрестанное движеніе.

Торгъ происходитъ предъ дѣтьми…

Брань не утихаетъ ни днемъ, ни ночью, какъ на улицѣ, такъ и въ десяткахъ домовъ, набитыхъ рабочими.

Можетъ-ли ребенокъ увидать, услыхать что-нибудь хорошее?

С. 315

Здѣсь нравственно погибаетъ и та здоровая молодежь, которая приходитъ сюда изъ разныхъ дальнихъ деревень.

Принесетъ-ли она денегъ домой, а умѣнье курить, пить, браниться — навѣрно.

Сифилисъ гигантскими шагами уходитъ въ глубь губерніи…

Въ жалкихъ хижинахъ въ повалку спятъ десятки человѣкъ, мужчины, женщины и дѣти. Ѣдятъ изъ одного блюда!

Такое богатство даетъ этотъ народъ, а господа «хозяева» не могутъ выстроить 2—3 хорошихъ дома для ночлега.

Какъ огрубѣло въ нихъ человѣческое — нравственное чувство.

__________

Санитарное положеніе Вознесенья ужасающе печально. Больничка, докторъ и фельдшеръ, когда тутъ необходимо нѣсколько докторовъ и штатъ хорошихъ фельдшеровъ.

Слава Богу, хоть частное лицо открыло аптеку.

Правда, медицина на всей Свири въ тяжеломъ состояніи: — громадный недостатокъ въ докторахъ и фельдшерахъ. Во многихъ крупныхъ селеніяхъ нѣтъ медицинскихъ пунктовъ, а о сторонѣ и говорить нечего…

__________

Въ смыслѣ просвѣщенія Вознесенье тоже не щеголяетъ. Теперь, можетъ быть, нѣкоторое значеніе будетъ имѣть только что выстроенный пожарный домъ — онъ же и народный. Только-бы народный домъ не превратился въ мѣсто занимательнаго развлеченія.

Двѣ библіотеки.

__________

Противъ Намойныхъ песковъ — Вознесенскій погостъ, гдѣ въ 16 столѣтіи былъ монастырь.

На томъ и другомъ берегу по каменной церкви.

__________

Если когда-нибудь западная часть губерніи соединится желѣзной дорогой съ восточной, — Вознесенье, несомнѣнно, разовьется въ колоссальный торгово промышленный пунктъ.

И тогда пожелаемъ ему переродиться не только въ посадъ, но и въ городъ. Если это, конечно, такъ важно: теперь Вознесенье — простая деревня, но если она во много разъ богаче, дѣятельнѣе и наконецъ извѣстнѣе, чѣмъ какое-то Лодейное-поле или Олонецъ, — такъ не лучше-ли ужъ оно?

__________

Отъ Вознесенья ѣдемъ по Свири, опять по «Свири — рѣкѣ свирѣпой».

До Пидьми рѣка течетъ въ низменныхъ, мѣстами болотистыхъ берегахъ.

И вотъ на Свири организованы артели мужиковъ, хорошо знающихъ (на своей станціи) пороги и подводные камни. Подходитъ, скажемъ, къ Пидьмѣ пароходъ съ барками. А тутъ большіе пороги. Ни капитанъ парохода, ни барочный шкиперъ, будь они того опытнѣе, не имѣютъ права вести пароходъ или судно. Да они и сами не поведутъ: — лучше быть гарантированнымъ отъ крушенія, чѣмъ дѣйствовать съ большимъ рискомъ.

Ведутъ лоцмана, которые за это получаютъ приличное вознагражденіе — молодые отъ 200 р. въ лѣто, опытные — 300—500 р.

Лоцманъ ведетъ судно станцію. У слѣдующей пристани его смѣняетъ другой — лоцманъ слѣдующей станціи. Всѣхъ лоцмановъ на Свири

С. 316

больше 400 человѣкъ. Каждая артель — ихъ 6 — выбираетъ сотскаго, обычно человѣка бывалаго, лучшаго и состоятельнаго. Такъ ли въ дѣйствительности, — не будемъ объ этомъ говорить, но сотскій долженъ защищать интересы своей братіи. Сотскій, правя дѣломъ, отъ артели получаетъ за лѣто 500 р., да не меньше этой суммы набросаютъ ему по окончаніи работъ пароходовладельцы, хозяева. И понятно, почему лоцмана-сотскіе люди богатые, часто имѣющіе свое дѣло…

 

Л. Унинъ.

(Продолженіе слѣдуетъ).

 

Унин Л. Контур Олонецкой губернии // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1912. № 8. С. 359 – 365.

 

 

С. 359

Контуръ Олонецкой губернiи.

(Продолженiе. См. № 7-й «Извѣстiй» за 1912 г.).

 

 

Вотъ въ Пидьмѣ большинство мужиковъ въ лоцманахъ. Многiе въ шкиперахъ и капитанахъ пароходовъ.

Живутъ они очень хорошо, широко, хотя крестьянство на послѣднемъ планѣ. „Свирь вскроется, то и квашня растворится.“ Но въ зимнее время, конечно, кошельки скоро разѣваютъ свои рты. Волей-неволей приходится брать подъ упомянутую квашню. Лоцманскiй сотскiй въ данномъ случаѣ играетъ роль хозяина: у него, понятно, лавка.

__________

Былъ случай, когда честный и добрый пастырь-священникъ, печалясь объ интересахъ мужиковъ, посовѣтовалъ имъ организовать потребительскую лавку.

Нѣсколько человѣкъ сразу дали по тысячѣ рублей. Но… но узнали объ этомъ хозяева, дѣло съ лавочкой замерло.

Батюшка пожалъ плоды своей мечты: – богачи при усердiи – скажемъ пока тщетномъ – земскаго начальника стали жаловаться архiерею на… вредное направленiе священника…

Крестьяне увидѣли предъ своими носами грозный палецъ хозяевъ.

И огромные проценты, которые свободно могли бы оставать у народа, плывутъ въ широкую пасть мошны кулаковъ…

__________

Неграмотныхъ въ Пидьмѣ нѣтъ. Народъ бойкiй и, пожалуй, трезвый, но двуличный.

Сознанiе своего я проснулось, а хозяйское – не заглушить. Приходится нырять между обоими.

Можетъ быть добродушно-довѣрчивый батюшка оттого и не могъ осуществить идеальное начинанiе…

У насъ имѣется свободное время. Ѣдемъ на лодкѣ обратно по Свири – 4 версты до Плотично.

Деревня выглядитъ небогато, много плохихъ домовъ, къ тому же стоящихъ безъ всякой симметрiи: положимъ, что въ этомъ краю всѣ деревни зависятъ отъ поверхности мѣстности – холмы, косогоры, но въ Плотично избы становились словно въ пьяномъ угарѣ; нищiе часто въ нѣкоторыя избы по два раза попадаютъ, въ нѣкоторыя вовсе не попадаютъ.

Хлѣбъ „не растетъ“. Работаютъ на судахъ, лѣсныхъ промыслахъ.

__________

Отъ Пидьмы берега Свири возвышены, красивы своей зеленью, (зимой хороши эти возвышенности въ снѣжномъ убранствѣ!).

Безпрестанные завороты туда-сюда.

__________

Мятусово – большая богатая деревня: тутъ лоцмана!

Между Мятусовомъ и слѣдующей остановкой – Медвѣжиномъ главные пороги Свири: опасный Медвѣдецъ и Сиговецъ, въ которыхъ рѣка совсѣмъ покато несется. Здѣсь лоцманъ проявляетъ все свое искусство, управляя пароходомъ, направляя его между камней.

__________

Поистинѣ Свирь просверлила для себя проходъ, какъ не тѣснили ее горы – камни.

Берега удивительно живописны – не оторвешься, смотря на нихъ отъ Мятусова до Подпорожья.

С. 360

Это селенiе основано при Петрѣ I.

Длинныя линiи избъ по тому и другому берегу весело и опрятно смотрятъ на рѣку, имѣя сзади себя, особенно лѣвая линiя, высокiй кряжъ.

Обидно, что ѣдемъ быстро: хочется дольше любоваться живописными берегами.

Промелькнула Погра, напротивъ которой на Свири красуются малюсенькiе островки.

Важины ‒ старинное огромное село, около 700 домохозяевъ.

Важины ‒ общее названіе нѣсколькихъ деревень, раздѣленныхъ съ одной стороны Свирью, а слѣдовательно и уѣздами, т. к. Свирь ‒ естественная граница между Петрозаводскимъ, Олонецкимъ и Лодейнопольскимъ уѣздами, съ другой ‒ рѣчкой Важенкой.

Деревни Лаптевщина и Терехово-Лодейнопольскаго у., Скуратово, Олесово и Мелехово, гдѣ главнымъ образомъ и кипитъ жизнь ‒ Олонецкаго у. Напротивъ ‒ Устье.

Населеніе занято лѣсными промыслами, лоцманствомъ, судами и проч. торгуютъ Важины прекрасно ‒ полтора милліона капитала!

Нужно-ли повторять, сколько населеніе теряетъ, получая съ хозяевъ за свои тяжелые труды товаромъ?

Повторять, это-значитъ еще разъ сказать: когда же будетъ положенъ предѣлъ мошенничеству хозяевъ? сказать имъ: расчитывай то же деньгами, все равно рабочй у васъ будетъ покупать, только не отнимайте у него возможности возразить вамъ: нѣтъ, это дорого, я схожу къ сосѣду! сказать имъ это ‒ сказать стѣнѣ: послушай, милочка, испусти изъ себя живительный источникъ ‒ я жажду!

Вѣдь не зря же у лѣсопромышленниковъ огромные магазины „со всякой всячиной“!

И не узнаешь, лавки ли для рабочихъ лѣсныхъ промысловъ или эти послѣднія для лавки! Только подумать ‒ у какого-нибудь, скажемъ, г. Корнышова, тысяча человѣкъ заняты лѣсными работами и ни одинъ изъ тысячи не можетъ получить наличными ‒ забирай товаромъ.

Наконецъ, не секретъ то, что если нѣкоторые хозяйчики не имѣютъ лавки, то управляющій со спокойной совѣстью торгуетъ!

Въ этомъ вопросѣ необходимо вмѣшательство власти…

__________

Въ Важинахъ до 30 человѣкъ „интеллигенціи“ и та не можетъ, не въ силахъ организовать потребительскую лавку…

Земля не хлѣбородна. Въ собственники вышло чуть-ли не 10 человѣкъ. Хотя растолковывали мужикамъ… А тѣ возражали.

‒ Да, хорошо! У меня два сына и земли на двѣ души. У сыновей чрезъ 10 лѣтъ можетъ будетъ по 5 сыновей. Да у тѣхъ потомъ по пяти… И всѣхъ ихъ заставить сидѣть на двухъ душахъ? Благодарю покорно!

Такихъ „старичковъ“ убирали…

Здѣсь лѣсная биржа. Лоцманская артель. Почта и власти. Недавно выстроена на песчаномъ возвышеніи въ молодомъ сосновомъ лѣску больница ‒ на 12 кроватей. Скудно: въ одномъ Важинскомъ приходѣ 4.000 душъ! А въ лодейнопольскихъ деревняхъ и во многихъ другихъ, далеко отъ Важинъ ‒ нѣтъ никакого медицинскаго пункта. Важинскаго врача (олонецкое земство) буквально разрываютъ…

Во второе десятилѣтіе существованія вступила ремесленная ‒ низшая школа, единственная въ губерніи. Теперь она хорошо поставлена и выпускаетъ

С. 361

отличныхъ слесарей, машинистовъ, кузнецовъ, токарей и проч.

Земская библіотека…

Предполагаютъ строить народный домъ, для чего собрано нѣсколько тысячъ рублей.

__________

Въ Важинской церкви, основанной, кстати сказать, въ 1630 году, чудо. Вотъ уже по нѣсколько лѣтъ, осенью, у иконы Казанской Божіей Матери ночью видятъ горящую лампадку. Икона стоитъ надъ лѣвымъ клиросомъ, у окна ‒ противъ него.

‒ Вы видѣли, батюшка?

‒ Семья видѣла.

‒ Но вы-то, сами видѣли?

‒ Одинъ разъ.

__________

На Лодейнопольскомъ берегу осмотрѣли ремонтную мастерскую Важинскаго пароходства ‒ трое рабочихъ аукались молотками въ огромномъ помѣщеніи.

Зашли на „лѣсопилку“.

Важинскіе лѣсопромышленники основали заводъ и, неуспѣшно проработавъ два года, продали его въ началѣ 1911 г. финну Вирру. Теперь на заводѣ около 200 человѣкъ, работающихъ на 2 смѣны. Плата поденная, хорошая. И это обстоятельство значительно подняло заработки тысячи человѣкъ. Въ прошломъ году, напримѣръ, дрова пилили по 25‒30 коп. съ сажени, теперь ‒ 50. Народъ благословляетъ Вирра. А тотъ отлично работаетъ, сбывая культивированный лѣсъ даже въ Англію, что, конечно, никогда и не снилось важинскимъ лѣсопромышленникамъ. Правда, необразованность финна сказалась въ томъ, что онъ… лавочки не имѣетъ отъ двухсотъ постоянныхъ покупателей доходъ немалый!..

__________

Олонецкій уѣздъ.

Старый, богатый монастырь, имѣвшій огромное значеніе для Сѣвера въ прошломъ, будучи религіозно-нравственнымъ центромъ просвѣщенія Олонецкаго края; развивающій свои хозяйства теперь и сохраняя цѣнныя сокровища неизвѣстному будущему…

Александро-Свирскій монастырь находится въ Олонецкомъ уѣздѣ ‒ въ 34 верстахъ отъ города, въ 16 ‒ отъ Лодейнаго Поля и въ 6 ‒ отъ красавицы Свири, при озерахъ: Ропшинскомъ и Святомъ.

Со всѣхъ сторонъ монастырь окруженъ сосновымъ боромъ.

__________

26-лѣтній Амосъ бѣжитъ изъ родительскаго дома въ Валаамскій монастырь, пользовавшійся извѣстностью еще 4 столѣтія назадъ, какъ инокъ ‒ называется Александромъ и своимъ строгимъ подвижничествомъ удивляетъ братію. Александръ смущенъ похвалами и уходитъ въ одиночество, въ лѣсъ, образуя вскорѣ на Свири пустынь. Она то и стала потомъ Александро-Свирскимъ монастыремъ, основаннымъ 1506 г.

И съ тѣхъ поръ пользовался любовью народа, уваженіемъ Царей.

Такъ, Грозный отмѣчалъ образцовую жизнь монастыря, присылая ему свои дары, а Михаилъ Ѳеодоровичъ пожертвовалъ для мощей основателя преподобнаго Александра-Свирскаго, богатую раку.

Андрусовская, Заднее-Никифоровская, Важеозерская, Сяндебская и другія пустыни ‒ все это питомцы Александро-Свирскаго монастыря; въ немъ немало воспитывалось сильныхъ духомъ монаховъ, которые удалились

С. 362

послѣ смерти Александра Свирскаго изъ его монастыря въ лѣса, основывая свои пустыни…

__________

Въ 16 столѣтіи Александро-Свирскій монастырь разгромили поляки, въ 17 ‒ литовцы. А съ половины 17 столѣтія монастырь несъ государственныя нужды, то давая живыя силы на устройство Олонца и Новгорода, то деньги и товары.

Въ 1784 году монастырь погорѣлъ.

Но все это онъ вынесъ, какъ богатырь недуги тѣла.

Крайне бѣдное положеніе Александро-Свирскаго монастыря было во второй половинѣ 19 вѣка. А затѣмъ, съ 90-хъ годовъ, при настоятелѣ Агафангелѣ, при этомъ безкорыстно энергичнѣйшемъ старцѣ, сталъ возрождаться и быстро опять окрѣпъ.

__________

Солнечный день. Тихо.

Спокойно подходимъ къ монастырю. Далеко еще до него, а онъ уже приковываетъ къ себѣ вниманіе путника…

Выше всего грозно стоитъ недавно построенная новая колокольня. Церкви, постройки, стѣны…

Ближе къ монастырю ‒ живѣе настроеніе.

Передъ стѣнами обители создалось жгучее нетерпѣніе, какъ можно скорѣе и глубже проникнуть въ исторію монастыря, въ его переживанія, муки и радости. Сколько было силы положено на то, чтобы въ дикихъ лѣсахъ развить жизнь, впередъ двигать колонизацію и, служа Руси, проливать кровь съ врагами, какъ шведы и литовцы, а потомъ такъ стойко бороться съ расколомъ, прививая христіанство. Вѣдь борьба съ расколомъ теперь только была бы нелѣпою…

__________

Ходимъ часъ, другой, заглядывая то въ ту, то въ другую, третью мастерскую, на огороды и пасѣку, на водокачку и мельницу, на могилы и въ церкви, полныя богатства, и кажется, еще много-много остается неосмотрѣннымъ…

Чарующе выглядятъ озера, соединенныя одно съ другимъ еще могучимъ основателемъ монастыря и окруженныя дивнымъ лѣсомъ. На всемъ покой, тишина.

Прекрасный гостиный домъ, хороши въ немъ комнаты. Чистота, уютность, тишина.

Монахи привѣтливы, полны жизни…

И хочется остаться тутъ надолго, а не только на мѣсяцъ, за который съ васъ не спросятъ ни за сытный обѣдъ, ни за опрятное жилище. Остаться тутъ, чтобы въ поэтическомъ уединеніи любоваться кусками мірской суеты, которую невольно возишь съ собою туда и сюда, порой тоскуя по ней, порой тщетно пытаясь уйти отъ нея…

Взобрались на колокольню, любовались безграничной перспективой, такой красивой и разнообразной, съ деревушками и полями, лѣсами и озерами…

__________

Впередъ по Олонецкому уѣзду, въ которомъ преобладающее населеніе карелы, финское племя. Это миролюбивые, трудолюбивые, гостепріимные и честные люди…

Въ русской исторіи оно впервые упоминается уже въ 12 столѣтіи; при Ярославѣ Всеволодовичѣ приняло православіе ‒ 1227 г.

С. 363

Въ 1322 г. большая часть Карелiи была устплена Швецiи, а потомъ неоднократно она переходила то къ русскимъ, то къ шведамъ.

При Грозномъ карелы стали переселяться въ глубь Россiи и этимъ объясняется то, что помимо Олонецкой, Архангельской и Петербургской губернiй, гдѣ живутъ карелы, они встрѣчаются еще въ Новгородской, Тверской, Ярославской и другихъ губернiяхъ, сохраняя свой языкъ и бытъ. Бытъ, правда, за послѣднее время, когда люди ради заработковъ бросаются изъ края въ край, быстро сглаживается и во многихъ мѣстахъ его уже не отличишь отъ обычаевъ сильнаго сосѣда – великоросса. Теперь не то рѣдкость, что карелъ говоритъ по-русски, а то, что онъ не говоритъ…

Вся Карелiя была присоединена къ Россiи въ 1721 году. А Карелiей собственно называли мѣстность отъ финскаго залива до Бѣлаго моря…

__________

Не въ примѣръ Лодейнопольскому, въ Олонецкомъ уѣздѣ промыслы разнообразнѣе: лѣсныя заготовки, извозъ, постройка судовъ, выдѣлка кирпича, кузнечный промыселъ, выдѣлка телѣгъ, деревянной посуды и предметовъ изъ соломы, хотя это не дѣлаетъ Олонецкiй уѣздъ богаче Лодейнопольскаго. Наоборотъ, онъ очень бѣденъ. Въ погонѣ за кускомъ хлѣба крестьяне массами уходятъ въ Финляндiю, на Марiинскую систему и др. мѣста, оставляя свои хозяйства сплошь и рядомъ на слабосильныхъ, несовершеннолѣтнихъ работниковъ, а то и женщинъ. Отъ этого крестьянства падаютъ, нищаютъ…

Но – въ тарантасъ и впередъ!

__________

Собрались выѣхать изъ Важинъ въ 3 часа дня, а выѣхали въ 10 часовъ вечера.

Не село, а городъ, гдѣ чуть не поголовно богачи, но едва-едва составили желанное трiо: телѣга, лошадь и кучеръ.

У того нѣтъ телѣги – этого предмета роскоши для Важинъ, такъ какъ лодочка обслуживаетъ нужды хозяйства, у другого – лошадь „въ лисяхъ ходитъ“, у третьяго – везти некому.

Два станцiонера, исполняющiе свои обязанности по-недѣльно. И у свободнаго лошадей нѣтъ дома, а другому дай три рубля за 15 верстъ – и кончено.

– Все равно вамъ не уѣхать…

__________

Десять часовъ вечера, дождь немилосердно хлещетъ, вѣтеръ; туча какъ безпросвѣтнымъ колпакомъ, закрыла насъ. Изъ-за этого мы не могли свернуть въ сторону отъ дороги 2–3 верстъ, чтобы осмотрѣть картонную фабрику Тойфеля.

Въ Ляоницахъ опять преподали намъ урокъ терпѣнiя. Зато, положимъ, мы наняли тутъ до Олонца и при этомъ поѣхали въ крѣпкомъ и удобномъ тарантасѣ, на дивной парѣ, съ симпатичнымъ кучеромъ-кареломъ.

__________

Вся волость Ляоницы расположена кругомъ небольшого озера Лоянскаго, вблизи котораго большое озеро – Долгое.

Бѣдны эти карельскiя деревеньки. Крестьяне уходятъ къ Свири на лѣсные промыслы, гдѣ лѣтомъ, экономя незначительный заработокъ, живутъ на берегу, кое-какъ прикрывшись досочками, тѣснясь въ собачьихъ

С. 364

будкахъ… Чуть дождь – всѣ люди промыкаютъ, холодъ – мерзнутъ, хотя спятъ вплотную, около неугасающихъ костровъ.

Хлѣбъ растетъ плохо. Женщины начинаютъ уѣзжать въ Питеръ.

Скотъ обижаютъ медвѣди и волки. Однѣ свиньи спокойно роются въ грязи около избенокъ.

__________

– А за невѣсту у насъ платятъ. И за нее получаютъ подарки – не въ примѣръ большинству своихъ братiй, бойко и толково, съ простодушной улыбкой говоритъ ямщикъ. – Бани? Есть и отдѣльныя, есть и общiя. Не хорошо это-то, что говорить. У насъ своя баня… Въ церковь? Да, я люблю ходить въ каждое воскресенье, говѣю каждый годъ…

Мы не могли заставить его выпить молока.

– И Петровъ постъ, да нельзя. Вѣрно, говорю вамъ, 15 лѣтъ держали станцiю и я одинъ все ѣздилъ съ господами. Чѣмъ только иногда не угощаютъ, но коли постъ – ни за что не съѣмъ скоромнаго. Ни-и!

Въ Ляоницахъ много лѣсу, который хотѣли продать, но „земскiй не позволилъ“.

__________

Въ этомъ отношенiи полный безпорядокъ: въ одномъ мѣстѣ продаютъ очень много, въ другомъ нисколько; въ одномъ мѣстѣ лѣсныя деньги служатъ большимъ подспорьемъ для крестьянъ, которые получаютъ проценты и справляютъ свои нужды, въ другомъ мѣстѣ деньги охотно отпускаютъ только на церкви, а есть и такiя села, гдѣ мужики не поймутъ, „гдѣ наши деньги“[4].

Безусловно необходимъ законъ, который привелъ бы этотъ важнѣйшiй вопросъ къ полному урегулированiю:

1) конечно, нельзя давать разрѣшенiе на распродажу лѣса только потому, что „сельскiй сходъ требуетъ“: надо отдѣлить отъ хищныхъ желанiй требованiя логики. А то дѣти и внуки нынѣшнихъ мужиковъ останутся безъ дровъ.

2) конечно, нельзя, недопустимо, чтобы каждый земскiй или даже каждая земская управа могла дѣлать „по своему“. Необходимы общiя правила относительно продажи лѣса: когда необходимо продать, можно продать и когда совсѣмъ нельзя.

3) конечно, нужны общiя правила относительно „лѣсныхъ денегъ“; онѣ крестьянскiя и могутъ итти только крестьянамъ, но это не значитъ, чтобы ихъ цѣликомъ раздавать на руки.

Вопросъ очень сложный и назрѣвшiй, требующiй немедленнаго разрѣшенiя.

__________

Мигомъ пролетѣли восемнадцать верстъ.

Мягрозеро – малюсенькая деревня, старенькая. За ней живѣе путь: богаче природа. Дорога твердая, но безконечно поднимаешься и опускаешься.

– Скоро Куйтижи… – Въ заводъ пойдете?

– Непремѣнно.

Въ Куйтижахъ совсѣмъ бѣдно, сѣро. Въ избахъ неопрятно.

Здѣсь многiе крестьяне занимаются кузнечнымъ ремесломъ – „изъ вѣковъ“ это.

Кузницы разбросаны кругомъ деревни и молоты, цѣлуя наковальни, звонко перекликаются.

С. 365

Заводъ ‑ угасшая жизнь. За отсутствiемъ работы, онъ стоитъ. Управляющiй – единственная персона, кого мы видимъ.

‑ Осевью пустимъ… Будутъ заказы.

‑ А можетъ и нѣтъ? Охъ надо бы вамъ финна или нѣмца…

__________

‑ Вотъ и большая дорога – крикнулъ кучеръ. – Еще двѣнадцать верстъ… Двѣнадцать минутъ – кхгэ-э?..

‑ Лошади – дикiе звѣри – несутся, зорко кося головами.

‑ Теперь все деревнями… Только смотрите. Кхге-ээ!

Деревеньки тянутся до самаго города, какъ чудная рѣчь лѣнтяя. Сдвинулъ бы, кажется, всѣ эти подслѣповатыя, старыя хаты, между которыми только изрѣдка встрѣчаются двухэтажныя и форсистыя избы, сдвинулъ бы ихъ съ обоихъ концовъ, по обоимъ берегамъ безъ конца кривляющейся рѣчки Мегреги, притока Олонки, чтобы образовать одну, хотя бы и кривую, но плотную деревню, такъ же называя ее Мегрега.

Бани повсюду спустились къ самой рѣчкѣ, словно жаждущiе путники къ ручью.

‑ Бѣдно? Да, бѣдно. А вѣдь и лѣсъ недалеко. Поизбаловались здѣсь… Кхгей… Хлѣбъ то у мегренцевъ растетъ… у-уу, вороные, ничего, да!

Здѣсь женщины не пашутъ и не косятъ, отчего мужчинамъ нельзя надолго отлучаться.

Л. Унинъ.

(Окончанiе слѣдуетъ).

Унин Л. Контур Олонецкой губернии: Олонец // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1912. № 10. С. 459 – 463.

 

 

С. 459

Контуръ Олонецкой губернiи.

(Продолженiе. См. № 8-й «Извѣстiй» за 1912 г.[5])

Олонецъ.

 

Теперь довольно одного этого слова, чтобы мнѣ стало грустно. Не дай Богъ попасть въ этотъ городъ, хотя онъ старъ и въ немъ бывалъ Великiй Петръ…

Пусто, неопрятно, до ужаса скучно[6].

Старые деревянные домики, разбросанные по берегамъ Мегреги и Олонки, которыя важно вошли въ городъ и любовно слились у собора, думается, просятся на задворки захудалой деревни, а чуть получше – неумолчно вопятъ о ремонтѣ. И какъ-то диковинно видѣть цѣлыхъ два прекрасныхъ дома: двухъэтажную деревянную постройку земства и домъ одного жителя.

С. 460

Вотъ городская управа не портитъ общей картины, прiютившись въ хламинѣ, и тѣмъ ярко подчеркивая и внѣшнюю и внутреннюю убогость города.

Деревянные мостки кой-какъ сложены.

Церкви старыя, деревянныя, а каменный соборъ стоитъ съ проржавленной крышей…

Чудотворная икона Смоленской Божьей Матери пользуется почетомъ: въ iюнѣ ее ежедневно по расписанiю носятъ въ рядъ домовъ, пока не обойдутъ весь городъ. Это, конечно, изъ области вѣры, но если бы обычай рухнулъ, то олонцамъ еще бы тяжелѣе стало отъ убiйственнаго однообразiя.

Земская библiотека, сельско-хозяйственный и книжный складъ…

Клубъ…

Нужно видѣть его жалкое помѣщенiе!

__________

А вѣдь у Олонца всѣ данныя быть небезъизвѣстнымъ: въ 12 столѣтiи Олонецъ упоминается въ уставной грамотѣ новгородскаго князя Святослава Ольговича[7], какъ населенный пунктъ Обонежьяго ряда – въ то же время онъ былъ крайнимъ пунктомъ на Сѣверѣ Русскомъ. Въ 17 столѣтiи въ олонецкомъ погостѣ выстраивается крѣпость для защиты границы отъ шведовъ и онъ становится городомъ, въ которомъ поселяется воевода.

Слабое дыханiе – да, но все же не смерть, которую никакими средствами не обратишь и въ слабую жизнь. Не то съ Олонцемъ.

– О, если бы сюда желѣзную дорогу! – говорятъ олонцы. – У насъ много лѣсныхъ богатствъ, удобный сплавъ по рѣчкамъ.. При дорогѣ возникли бы лѣсопильные заводы… У насъ рядомъ такое обилiе рудъ. И заводы, всегда готовые къ работѣ, стоятъ безъ дѣйствiя, какъ заплутавшiе въ дремучемъ лѣсу путники, изъ-за отсутствiя дороги.

__________

Заговоривъ о дорогѣ, къ сожалѣнiю, мнѣ совершенно необходимо сдѣлать здѣсь отступленiе.

Въ „Извѣстiяхъ“ за 1911 г. № 19–20 объ исторiи желѣзной дороги въ Олонецкомъ краѣ мною помѣщена замѣтка, сущность которой я позволю кратко напомнить.

1. Чуть не 20 лѣтъ клянчили о дорогѣ. Не разъ даже молебны служили, получая надежду, явное обѣщанiе правительства утѣшить горе губернiи, но разочарованiе за разочарованiемъ наступало…
2. Когда наконецъ о дорогѣ заговорили совсѣмъ серьезно, такъ что, казалось, всѣ услыхали звонъ новыхъ рельсъ – само земство измѣнило истинѣ: дорогѣ надо пройти не чрезъ Олонецъ, въ западномъ направленiи, а чрезъ Лодейное Поле-Важины, т. е. въ восточномъ направленiи.
3. Чтобы доказать свою правоту, губернское земство ассигновала 15 т. р. на изсѣдованiе всей губернiи, гдѣ нужнѣе дорога, и… изслѣдовало одно восточное направленiе.

При этомъ, губ. зем. опубликовало такiя данныя своихъ „изслѣдованiй“, что олонецкая у. з. у. вынуждена была офицiально заявить: „въ составленной Л. К. Чермакомъ запискѣ объ экономическомъ значенiи жел. Дор. Петрозаводскъ-Дубовики съ варiантомъ на Тихвинъ приводятся безусловно невѣрныя данныя“.

Эта цитата приведена мною и въ указанной выше замѣткѣ.

С. 461

Являясь скромнымъ защитникомъ западнаго направленія, я приводилъ, кромѣ такого авторитетнаго ходатая за эту мысль, какъ олонецкая у. з. упр., еще мнѣніе одного старожила, весьма компетентнаго въ экономическихъ вопросахъ Олонецкой г.

Г. Чермакъ, въ № 24 „Извѣстій“ заявилъ: „лично я ничего немогу сказать о западномъ направленіи… Быть можетъ оно и лучше восточнаго, быть можетъ хуже, выяснить этотъ вопросъ могло бы только изсѣдованіе (не ассигновать ли еще изъ земскихъ средствъ 15 т. р.??) и сравненіе обоихъ направленій (вотъ это-то и надо бы сдѣлать!!) и мнѣ представляется какимъ-то (??) недоразумѣніемъ ссылка г. Унина на письмо „одного старожила Олонецкой г.“ Въ сущности говоря, послѣ того, какъ она (записка Чермака) прошла черезъ губернское земское собраніе, она уже перестаетъ быть моей запиской, а является запиской олонецкой губ. зем. упр. И неужели для г. Унина мнѣніе одного стражила имѣетъ больше вѣса, чѣмъ мнѣніе многихъ старожиловъ, представителей отъ всѣхъ мѣстностей губерніи, вѣроятно, не менѣе почтенныхъ „общественныхъ работниковъ“, чѣмъ авторъ цитируемаго г. Унинымъ письма“.

Не ясно ли, что г. Чермакъ отказывается отъ отвѣтственности за свою записку. Отчего же онъ не снялъ своего имени, когда записку (кто-то?) напечаталъ?

Наконецъ, я же заявилъ въ свой замѣткѣ, что „письмо вообще убійственно для записки изслѣдователя, какъ конечно и для губернскаго земства“.

Слѣдовало бы г. Чермаку возразить по существу, не закрывая глазъ на сужденіе Олонецкой у. з. упр., которая, правда, неожиданно совершенно слилась въ оцѣнкѣ записки Чермака ‒ губернской з. у. съ моимъ „старожиломъ“.

Что касается меня, то, признаюсь для меня можетъ стать истиной сужденіе и одного человѣка и не быть таковой мнѣніе цѣлой коллегіи…

Докажите, г. Чермакъ, правоту „своей“ записки, опровергните приводимыя мною данныя и я съ благодарностью присоединяюсь къ вамъ.

__________

Наконецъ то можно тронуться впередъ. Лошадей!

Скорѣй, скорѣй изъ Олонца, изъ этой ямы, которую можно разчистить и обратить въ прудъ, въ искусственный фонтанъ, но у которой въ данную минуту тошно и на минуту остаться.

Сердобольскій трактъ.

Какъ хорошо, что нѣтъ холмиковъ. Ровная, песчаная колея. Но, какъ въ Олонецъ, такъ и изъ него ѣдешь деревнями. Рыпушкальская волость растянулась на 18 верстъ, пріютившись на берегахъ изломавшейся красноводной рѣки Олонки.

Олонка, именемъ которомъ названъ городъ Олонецъ, а затѣмъ и вся губернія, вытекаетъ изъ озера Топорное. Пробѣжавъ 105 верстъ, она скрывается въ Ладожское озеро, въ которое впадаютъ и остальныя рѣки Олонецкаго у., кромѣ р. р. Важенки и Мандроги, впадающихъ въ Свирь. Дорога идетъ по самому берегу, послушно кривляясь.

Любуясь деревнями, полями съ приличной рожью, широкой далью ‒ ѣдешь, не замѣчая верстъ.

Рыпушкальцамъ за лѣсомъ приходится ѣздить за 25 верстъ, на рѣку Туксу. И оттого, видно, избы поражаютъ своей ветхостью, мѣстами

С. 462

склонившись другъ къ другу, какъ старики, умѣющіе слышать, когда имъ скажешь на ухо.

Къ водѣ, конечно, спустились бани, споря кто изъ нихъ старше.

Народъ подкармливается лѣсными промыслами, для чего рыпушкальцы часто вынуждены уходить на Свирь. А т. к. женщины здѣсь не пашутъ, не косятъ, мужикамъ уйти надолго нельзя.

Хорошо, что хлѣбъ растетъ получше, да вдоволь сѣна, которое, напримѣръ, Ильинскій погостъ въ большомъ количествѣ продаетъ.

Купецъ Шамякинъ, имѣетъ мельницу, обслуживающую всѣ деревни, и выдѣлываетъ кожи.

__________

Въ Ильинскомъ погостѣ дорога переходитъ по старому-старому мосту на правый берегъ Олонки.

До этого мѣста по Олонкѣ отъ Ладожскаго озера, т. е. на разстояніи 12 в., входятъ барки и буксирные пароходы.

За Ильинскимъ погостомъ конецъ деревнямъ. Въѣзжаемъ въ жалкій соснячекъ, который черезъ семь верстъ уступаетъ мѣсто казенному, прекрасному сосновому лѣсу…

__________

Тулокса ‒ на Тулоксѣ, гдѣ хлѣба не хватаетъ и сѣнокосу вовсе нѣтъ.

‒ Эхъ баринъ, баринъ! А потому, что при межевомъ передѣлѣ все взяли въ казну, обманули насъ глупыхъ мужиковъ. Вы де ‒ и будете кортомить, говорили намъ, а какъ только изгороди пали, намъ новыхъ то и не дали поставить… Лучшія пожни косятъ лѣсничіе, да кондуктора…

Сѣно покупается. Въ 1910 году оно дошло до 80 к. за пудъ, хотя покупали за 11‒12 верстъ, на Ильинскомъ погостѣ.

Зарабатываютъ мужики Тулоксы на лѣсныхъ заготовкахъ ‒ лѣсопромышленникъ на мѣстѣ. Платитъ онъ, конечно, товаромъ.

Рыбу ловятъ въ Ладожскомъ, обыкновенно артелями, въ 10‒5 человѣкъ и меньше.

Сиги запродаются весной ‒ по 3 р. 80 к. за пудъ (отъ фунта) мѣстному скупщику (лѣсопромышленнику), который сиги грузитъ на соймы и отправляетъ въ Петербургъ.

Не дай Богъ тихую погоду: соймы невольно стоятъ въ озерѣ, гноя рыбу. А буря ‒ нерѣдко гибнетъ весь транспортъ ‒ и товаръ и люди.

Въ виду того, что пути сообщенія неудобны, въ этомъ краѣ, какъ и во всей Олонецкой губ. мало промышленныхъ пунктовъ и нѣтъ ихъ совсѣмъ вдали отъ судоходныхъ рѣкъ. И рыбакамъ большое горе:

Куда же имъ съ рыбой, которою они существуютъ? Вотъ скупщики и пользуются безвыходнымъ положеніемъ, за малую цѣну скупаютъ рыбу заранѣе, уплачивая при этомъ товаромъ, на которомъ безстыдно берутъ высокій процентъ прибыли.

Лѣсопромышленникъ ‒ онъ же скупщикъ рыбы и купецъ-торговецъ ‒ это кровожадный хищникъ!

Въ Ладожскомъ оз. рыбу ловятъ и зимою, что очень выгодно и увлекательно, но связано съ большимъ рискомъ. Чуть вѣтеръ, ледъ ломается…

Лѣсу много. Продали его, но…

‒ Гдѣ деньги? не знаемъ, баринъ… А вотъ такъ, не знаемъ и все. Просили на сѣмена и то не даютъ. Мы тогда нарочно побольше пожертвовали

С. 463

на церковь. Ну, тут-таки дали. Богъ знаетъ, что и за начальство…

И здѣсь и въ Рыпушкальской вол. крестьяне, кои поисправнѣе, пашутъ плугами, имѣютъ соломорѣзки.

Водку выпиваютъ, чай пьютъ запоемъ, любятъ кофе.

__________

За Тулоксой намъ обступила дивная казенная сосновая роща. Подъ колесами скрипитъ песокъ.

Слѣва нѣтъ-нѣтъ и покажется безграничная свѣтлая поверхность Ладожскаго озера.

Вѣтеръ. Озеро шумитъ, шумитъ…

И одинокимъ людямъ въ большомъ лѣсу волна великана-озера кажется ропотомъ вселенной.

 

Л. Унинъ.

 

(Окончаніе слѣдуетъ).

 

 

 

Унин Л. Контур Олонецкой губернии // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1912. № 11. С. 499 – 504.

 

 

С. 499

Контуръ Олонецкой губернiи.

(Продолженіе. См. № 10-й «Извѣстій» за 1912 г.).

 

Видлицы ‒ карельское село, въ 3 верстахъ отъ Ладожскаго озера, на сплавной р. Видлицы.

Большой Лисій берегъ ‒ центръ Видлицъ и то не блещетъ богатствомъ внѣшности. Масса старыхъ избъ, много плохо одѣтыхъ людей. А вѣдь заработки въ Видлицахъ приличные.

Лѣсныхъ работъ на мѣстѣ не такъ много и населеніе уходитъ въ Сальмы, гдѣ у финнъ огромныя заготовки. Зато въ Видлицахъ хороши рыбные промыслы.

Рыбаки, понятно, объединены въ артели. Любятъ ловить зимой, когда неводъ изготовляютъ не въ 7 с. ‒ какъ лѣтомъ, а въ 25 саженъ глубины.

Хлѣбъ плохо растетъ ‒ всѣ покупаютъ чуть не круглый годъ. Лѣсу мало ‒ дрова за 5‒8 верстъ.

Кругомъ „казна“. Сѣна мало.

__________

Когда Видлицкій заводъ дѣйствовалъ, окрестныя деревни жили куда лучше настоящаго. Обычно на заводѣ работало до 1000 человѣкъ, нерѣдко ‒

С. 500

до двухъ тысячъ. И всѣ эти люди оттягивались отъ лѣсныхъ заготовокъ. Лѣсопромышленники невольно повышали свою плату рабочимъ, которыхъ издалека сюда не завезешь…

Заводъ стоитъ на берегу озера, у устья рчки Видлицы, въ сосновой красивой рощѣ, на песчаномъ мѣстѣ.

Огромное кирпичное зданіе, прекрасно оборудованное, вотъ уже три года стоитъ безъ дыханія жизни. Жилищныя помѣщенія кругомъ пусты, точно все разомъ умерло.

А давно ли было затрачено два милліона, чтобы оживилась глушь, таящая въ нѣдрахъ земли неисчерпаемыя богатства…

Заводъ основанъ, когда министромъ финансовъ былъ С. Ю. Витте, думавшій поддержать край. Мысль глубокая, достойная большого государственнаго дѣятеля, но, къ сожалѣнію, не осуществленная до конца.

Заводъ въ 97 г. началъ работать въ мѣстности, въ которую изъ столицы нелегко попасть человѣку безъ всякихъ кладей. (Аэроплановъ тогда у насъ не было). Ни подвозу, ни отвозу удобнаго. И это для завода, ежегодно выплавлявшаго шестьсотъ тысячъ пудовъ чугуна!

Потомъ было заведено нѣсколько небольшихъ пароходовъ, теперь сопровождающихъ барки съ лѣсомъ, но развѣ они могли замѣнить желѣзнодорожный путь? Правда, тогда прекрасно зарабатывали возчики, но вѣдь долго-ли?

Въ желѣзной дорогѣ была бы главная поддержка Олонецкаго края; въ ней благополучіе и средства развитія естественныхъ богатствъ Олонецкой губерніи!

И вотъ, мало-по-малу увозятъ съ уснувшаго великана-завода заготовленный матеріалъ…

И если бы такъ было только съ однимъ заводомъ!

Едва родился и уже умеръ Туломозерскій заводъ и другіе…

__________

За нѣсколько лѣтъ дѣйствія завода Видлицы, самая ближайшая волость, воспрянула, точно засохшая трава послѣ дождя. Замѣтно обновленіе, лѣтъ 10–15 такой дряхлой деревни. А это благодаря заводу.

Самый „послѣдній“ человѣкъ тогда не считалъ за заработокъ рубль въ день.

‒ Оно правда ‒ говоритъ вдумчивый карелъ ‒ и поспились. Очинно даже поспились. Все съ завода. Пооткрывали тогда пивныхъ, всего. Теперь, да меньше, потому… не съ чего стало. А только, значитъ, какъ копейка лишняя ‒ пропить! Особенно молодежь избаловалась… Вотъ и кафтанъ сѣрый ей не нравится уже…

Въ Видлицахъ оживленно.

Двѣ школы. Казенка и пивная.

Приставъ, урядникъ, стражники и пограничники. Пріемный покой. Двѣ церкви, библіотека читальня, сельско хозяйственный складъ, изъ котораго, говорятъ, крестьяне не берутъ орудій обихода:

‒ Надо въ разсрочку, а… одни не вѣрятъ, другіе не платятъ.

Именемъ этого села названо „Видлицкое православное братство“, въ члены котораго вербуются и крестьяне и сановники…

__________

С. 501

Чтобы глубже ознакомится съ настоящимъ карельскаго житья-бытья, нужно знать карельскій языкъ. И придя къ тому другому, пятому-десятому, въ этомъ и иномъ селѣ поговорить о томъ о семъ, поразспросить, послушать. Въ противномъ случаѣ неизбѣжны повторенія стараго, быть можетъ давно умершаго матеріала.

Мы стараемся толковать съ карелами, знающими русскій языкъ, но въ томъ бѣда, что въ карельскихъ деревняхъ робко, бѣдно говорятъ по русски. А гдѣ говорятъ хорошо, тамъ стало быть, уже и житье карела мало разнится отъ своего сосѣда русскаго.

Намѣренно ѣдемъ въ сторону, по деревушкамъ, въ которыя „чужой“ человѣкъ не заглядывалъ. Хочется хоть мелькомъ взглянуть и подмѣтить внѣшность: быта, деревень, населенія, окружающую природу наиболѣе глухихъ селъ.

__________

Четыре часа утра. Солнечно.

Минувъ Видлицкія деревни, мы въѣхали въ большой лѣсъ: казенный, конечно.

Направо отъ насъ журчитъ-поетъ рѣчка Пирдоля.

Чрезъ 15 верстъ село Большія Горы ‒ деревни стоятъ на значительныъх кряжахъ въ двѣ прямыя линіи, одна противъ другой. Двѣ небольшія церкви стоятъ, какъ два ангела, чаруя своей бѣлизной.

Отсюда 13 верстъ до Кинелахты.

Ѣдемъ огромнымъ лѣсомъ, казеннымъ…

Дорога хорошая, отлично поправленная земствомъ. Но сколько камня, Боже мой.

Чтобы проложить колею ‒ недавно это сдѣлано ‒ камни сбрасывали на стороны. Небольшіе, большіе и даже огромные, полукруглые и круглые, точно катившіеся тысячи верстъ, всѣ эти камни образуютъ пороги, безпрерывно сопровождающіе дорогу по обѣимъ сторонамъ, какъ два стражника по бокамъ преступника.

Кинелахта стоитъ у красиваго небольшого озера того же имени ‒ деревня дворовъ въ 50.

Стоитъ скученно, въ безпорядкѣ. Всего два-три дома хорошихъ. Народъ ликовать, неопрятенъ и непривѣтливъ, словно бы мы верстъ пятьсотъ укатили въ сторону.

Въ избахъ грязно. Клозета, хотя бы самаго примитивнаго, какой до сихъ поръ повсюду въ деревняхъ встрѣчался, въ Кипелахтѣ и на станціи нѣтъ.

Видлицкій заводъ пріучилъ только къ чаю и кофе. И далеко не всякій понимаетъ по-русски, изъ женщинъ лишь молоденькія дѣвушки. Да и неудивительно: ничто не соединяетъ Кинелахту съ міромъ. Церковь, около которой чаще всего приходится карелу объединяться и та отъ Кинелахты за 14 верстъ.

Старая часовня преобразована теперь въ церковь, пока не построится настоящій храмъ; къ сооруженію его скоро будетъ приступлено, такъ какъ у деревни имѣется „лѣсной“ капиталъ тысячъ въ 12.

Крестьяне уходятъ на заготовки въ Сальмы.

Въ озерг Кинелахта ловятъ щуку, леща, окуня и проч.

Бани общія. Ходятъ всѣ вмѣстѣ, но обычно уже мужчины и женщины раздѣлились.

‒ А вотъ въ сосѣдней деревнѣ, верстъ семь отсюда, тамъ вмѣстѣ оба пола… Всегда, всегда такъ моются.

С. 502

День жаркій-жаркій.

И понесло насъ въ самый полдень. А до Ведлозера 28 верстъ ‒ казеннымъ лѣсомъ.

Колеса охраняютъ камни и камни…

На 28 верстахъ ни одной встрѣчи. Впрочемъ, вѣдь это не рѣдкость.

Ведлозерскія деревни расположились кругомъ озера съ очаровательными островками и островами. На одномъ изъ нихъ красуется деревня. Моста нѣтъ. Люди въ лѣтнюю пору переѣзжаютъ на лодкахъ, а лошади ‒ вплавь. И только зимой островная деревушка соединяется со своими сестрами.

Небогато живутъ ведлозерцы.

Старенкія избы, новыя только у богачей. Старый здѣсь и бытъ. Чай, напримѣръ, здѣсь роскошь: большинство пьетъ его по воскресеньямъ. Водку въ праздники ‒ зато и напиваются же! Въ Ведлозерѣ праздничный столъ не ломится отъ пироговъ: рыба, чай и обиліе вина.

Хлѣба ни у одного не хватаетъ на годъ.

Ловятъ рыбу, солятъ и увозятъ въ Олонецъ.

Дороги неважныя, только что проложены. Этимъ объясняется то, что въ Ведлозерѣ одинъ тарантасъ, да и тотъ у ямщика.

Въ баняхъ моются оба пола вмѣстѣ. Но народъ нравственный, „грѣхъ“ виситъ надъ головами каждаго, какъ дамокловъ мечъ.

А грамотныхъ мало.

Казенка. Два сенатора. Колдуны…

‒ Какъ же не вѣрить? Пока колдунъ не скажетъ, какая болѣзнь, что знаетъ фельдшеръ?

Это говоритъ богатый старикъ, торгующій, часто бывающій въ Олонцѣ и Петрозаводскѣ.

__________

Ѣдемъ въ Крошнозеро ‒ 24 версты. Дорога совершенно безлѣсная, гористая. Безпрестанно круто поднимаешься, опускаешься, словно на американскихъ горахъ. Все время ѣдемъ между озеръ и озерковъ. А мѣстами поднимаешься надъ ними высоко-высоко и сразу видишь озера и тутъ и тамъ, направо и налѣво, далеко впереди.

Красиво.

Въ Крошнозерѣ бѣдно и въ общемъ дико ‒ карельская волость. Всѣ въ домотканномъ. Хлѣбъ растетъ сносно. Лѣсныя заготовки далеко…

Ловятъ рыбу. Кто поисправнѣе и поудалѣе ‒ тотъ купилъ въ земствѣ сепараторъ и изготовляетъ масло, лишая себя и дѣтей цѣльнаго молока.

Въ селѣ общественная лавка, опытное поле. Лѣсу пропасть.

__________

И дальше тридцать верстъ ни одной деревушки. И лѣсъ, дивный лѣсъ, принадлежащій крестьянамъ.

Пряжа ‒ на петрозаводскомъ трактѣ, у озера. Передъ самой деревней дорога наша проходитъ черезъ смежность двухъ озеръ. Правда, утопаютъ только переднія колеса, но такъ страшно, жутко сидѣть.

‒ А вотъ нѣсколько саженъ вправо или влѣво ‒ спокойнѣйше говоритъ кучеръ, ‒ непомѣрная глубь.

Въ Пряжѣ лѣсныя заготовки.

‒ Лѣноватъ у насъ народъ сталъ, нетрудолюбивъ. Раньше? Что ты, батюшко. Раньше день и ночь люди робили.

__________

С. 503

Петербургско-Петрозаводскій трактъ издавна соединяетъ Балтійское море съ Бѣлымъ, прорѣзывая олонецкій уѣздъ по срединѣ. Съ проведеніемъ ж. д. къ Архангельску, Петербургско-Петрозаводскій трактъ утратилъ способность кипѣть жизнью каждый часъ. Но его значеніе еще велико, ибо только по нему Олонецкій уѣздъ достаетъ всѣ предметы необходимости.

__________

48 верстъ и Петрозаводскъ. И онъ, губернскій городъ, основанный Петромъ Великимъ.

Послѣ глухихъ деревень, угрюмыхъ лѣсовъ и долгаго одиночества, онъ намъ кажется чѣмъ то значительнымъ, интереснымъ, куда уже хочется скакать скорѣй, скорѣй[8].

Какъ хорошо стремиться къ незнакомому, какъ хороша мечта, пока она ‒ недостижимый идеалъ. Какъ порой неразрѣшимый пустякъ разжигаетъ любопытство…

Дорога кряжистая, прекрасная. Но холмики здѣсь, слава Богу, некрутые, какъ до Крошнозера, гдѣ то словно на стѣну лѣзешь, то кубаремъ катишься вмѣстѣ съ кабріолетомъ.

Кругомъ сосновый лѣсъ, песокъ.

‒ Вотъ, баринъ, кабы желѣзную дорогу. Сколь бы тутъ дачъ понастроилось, а?

Опять желѣзная дорога!

Говорятъ о ней по всей губерніи, въ каждой деревнѣ, старый и малый. Говорятъ о ж. д., какъ о святомъ, который вотъ-вотъ зайдетъ въ лѣса родные, въ бѣдныя деревни….

О желѣзной дорогѣ не устаютъ говорить многіе годы, не противно повторять одно и тоже и между собой и каждому свѣжему человѣку.

‒ Кабы дорогу…

И сколько лѣтъ нѣтъ надежды на исполненіе жгучихъ желаній, а вѣра не умираетъ, дорога все дороже и ближе сердцу олончанина. И, кажется, еще немного терпѣнія, годъ‒два безплодныхъ ожиданій и вся губернія, весь народъ, въ лицѣ многочисленныхъ депутатовъ-ходоковъ двинется въ Питеръ и въ безграничной наивности своей завопитъ предъ большимъ и малымъ:

‒ Дорогу намъ, дорогу!

Сколько смысла въ желаніи народа и сколько жизни въ этомъ смыслѣ. Но въ то же время, и сколько горести, несносной боли въ тщетной мечтѣ народа.

На 24 верстѣ деревня Половина, дворовъ въ 12. Она и выросла то видно здѣсь отъ того, что когда то былъ м. б. всего одинъ дворъ, гдѣ можно покормить лошадей и самому отдохнуть, проѣхавъ половину пути между Пряжей и Петрозаводскомъ. И теперь половина дер. Половины занята станціями, такъ какъ движеніе по тракту значительное, особенно зимой.

Земли у крестьянъ немного. Чуть не отъ оконъ начинается богатый лѣсъ. Да, впрочемъ, о землѣ въ Половинѣ и не думаютъ.

‒ На облучкѣ-то легче сидѣть, чѣмъ за сохой ходить…

Дивный лѣтній день, повсюду разгаръ работъ, а на Половинѣ нѣсколько мужиковъ ‒ пьяные-препьяные, обнявшись, съ пѣснями идутъ по улицѣ.

С. 504

И когда къ одному изъ нихъ подошла жена, робко приглашая мужа пойти въ домъ, онъ закричалъ:

‒ Что ты такое? Съ кѣмъ говоришь? Я твой начальникъ… Пшелъ, прочь!…

И жаль несчастнаго и противно смотрѣть на него.

‒ Да что… Тутъ не одинъ въ Сибири побывалъ. Ничего отъ себя далеко не клали, а чуть что ‒ лучше молчи…

Первая деревушка такая и, какъ оказалось потомъ, послѣдняя на нашемъ большомъ, извилистомъ пути по губерніи.

__________

Та же каменистая, твердая и гористая дорога.

Также по сторонамъ хорошій сосновый лѣсъ на песчаныхъ холмахъ.

Пріятно тихо подняться и стать наравнѣ съ макушками стройныхъ, тонкихъ, гладкоствольныхъ сосенъ и спускаться внизъ осторожно спѣша, медленно сокращая чарующую перспективу.

За 9‒8 верстъ до Петрозаводска лѣсъ остается сзади, не то труся передъ городомъ, не то пренебрегая имъ. И передъ нами открылись красивыя дали.

Слѣва видно Шую, на которую въ одномъ мѣстѣ смотришь съ птичьяго полета. Еще недалеко и Онежское озеро или Онего, какъ называли его въ старину.

Проѣхали хорошенькую деревню Солушка: опрятныя избы, бѣлыя рамы, на окнахъ цвѣты ‒ русская деревня.

Почти у каждой избы двѣ-три березки.

Спокойно глядится по сторонамъ и думается о гостинницѣ, уютѣ, относительномъ комфортѣ. Вспоминается Питеръ и хочется ‒ какое малодушіе! ‒ нѣчто подобное увидѣть въ Петрозаводскѣ, броситься на кровать или утонуть въ мягкомъ креслѣ и ни зачѣмъ, ни зачѣмъ не вставать…

 

 

Л. Унинъ.

 

__________

Унин. Контур Олонецкой губернии // Известия Архангельского общества изучения русского севера. 1912. № 19. С. 878 – 888.

 

 

С. 878

Контуръ Олонецкой губерніи.

Петрозаводскъ. Водопады.

 

Попробуйте, одновременно окрестивъ двухъ мальчиковъ, развести ихъ въ разные края: одного оставивъ при максимумѣ заботъ и культуры, другого — забросивъ въ глушь — на поруки сварливой бабы. При условіи, что оба мальчика заживутся, легко вообразить, какая разница будетъ между двумя этими людьми, скажемъ лѣтъ черезъ 30.

Петербургъ и Петрозаводскъ одновременно основаны могучимъ Петромъ. Если одинъ сталъ большимъ господиномъ, то другому ничто не мѣшало бы стать его младшимъ товарищемъ, беря во вниманіе, конечно, только экономическое положеніе. Въ томъ то и дѣло, что послѣ Петра у Петрозаводска временами не было ни одной няни, а то вдругъ сразу 17, которымъ, однако, хотѣлось лишь поживиться около глупаго барченка.

__________

Въ 1703 г. на устьѣ рѣчки Лососинки построенъ Петровскій заводъ, а при заводѣ основалась Петровская слобода.

Петръ, какъ всякій геній, безустанно дѣйствовалъ. Навѣщая свое дѣтище, онъ построилъ соборъ, самъ развелъ обширный паркъ, который теперь горожане не умѣютъ даже содержать въ чистотѣ, учредилъ училище. Замѣтьте, съ чего начинаетъ истинно-любящій хозяинъ перерождающагося государства: заводъ, храмъ, садъ и училище.

Чуждый насмѣшекъ, я долженъ сказать, что въ нынѣшнее время, если бы чудомъ какимъ и стали гдѣ нибудь основывать новую ячейку, прежде всего, несомнѣнно, установили бы: явную и тайную стражу, при одномъ дѣлѣ — десять начальниковъ, одинъ другого выше и тароватѣе для… «интендатскаго кармана». Высшимъ эстетическимъ проявленіемъ былъ бы, конечно, клубъ и кинематографъ.

Петровскій заводъ уничтожается и строится Александровскій пушечно-снарядный заводъ, а Петровская слобода возводится на степень города — имя ему Петрозаводскъ, который въ 1784 г. уже дѣлается губернскимъ городомъ Олонецкаго намѣстничества, а впослѣдствіи и Олонецкой губерніи.

Съ устройствомъ Маріинской системы Петрозаводскъ легко вздохнулъ, какъ чахоточный, пріѣхавъ въ сосновые лѣса, но городъ ожилъ, окрѣпъ и быстро сталъ бы рости, если бы по обширному и богатому Онежскому озеру ходили большіе торговые пароходы, для чего необходимо только углубить и благоустроить въ руслѣ Свирь, если бы синее Онего было соединено съ Бѣлымъ моремъ каналомъ.

Колоссальныя богатства лѣсныя, рудныя и рыбныя — развѣ не залогъ кипучей жизни?

С. 879

Не заселенныя площади даютъ просторъ безграничной колонизаціи, а сотни буйныхъ падуновъ замѣнили бы тысячи человѣческихъ силъ въ любомъ производствѣ…

__________

Петрозаводскъ гористъ, напоминая этимъ финскіе города, въ срединѣ чистъ.

Лѣтомъ хорошо въ городѣ: кругомъ вода и огромные сосновые лѣса, создающіе чистый здоровый воздухъ. Казенныя зданія, вытянувшіяся по Маріинской улицѣ или высокому берегу Лососинки, гостинный дворъ, учебныя заведенія, масса частныхъ домовъ и церквей — все покрыто бѣлой краской. При массѣ зелени это даетъ прелестный, нарядный видъ городу.

Оживленіе дополняетъ прибывающая домой учащаяся молодежь и пріѣзжающіе на водопады, туристы и экскурсанты.

Зимой тихо. Пласты снѣга, богато покрывъ городъ и все вокругъ его, словно саванъ на покойникѣ, и ледъ, укротивъ бурныя волны Онего и рѣкъ, какъ кандалы на группѣ богатырей, дополняютъ картину страшнаго унынія.

Въ прекрасномъ Петровскомъ саду въ лѣтніе вечера не мало собирается гуляющихъ, особенно въ тѣ дни, когда играетъ оркестръ.

Зимой жаждущіе повеселиться, хоть какъ нибудь укрыться отъ несноснаго однообразія жизни, расходятся по клубамъ, которыхъ два.

Понятно, кинематографъ — не какая нибудь другая столичная особа — онъ нашелъ путь въ Петрозаводскъ. Такъ, вѣдь и повсюду. Да если бы кинематографъ имѣлъ культурную программу! Чтобы онъ могъ сдѣлать для глухой провинціи! То то наше горе, что кинематографъ сколько угодно можетъ идти въ сторону порнографіи и развлеченія для недалекихъ, но только не просвѣщенія, популяризаціи родного и всемірнаго, истиннаго искусства…

Музей, основанный въ 70 годахъ, богатъ, но всѣ коллекціи свалены въ кучу, а нѣкоторыя лежатъ въ сѣняхъ деревяннаго пріютскаго дома, изъ котораго музей можетъ быть опять куда-нибудь вывезутъ на время. Раньше онъ находился въ губернаторскомъ домѣ. А казалось бы такъ естественно его устроить въ Державинскомъ домикѣ, недавно приспособленномъ для отдѣленія государственнаго банка. При этомъ условіи Державинскій домикъ возможно было такъ подновить, что онъ самъ явился бы памятникомъ въ Олонецкой губерніи, которою управлялъ поэтъ.

Впрочемъ, что говорить… Нѣтъ человѣка, могущаго если не съ большимъ знаніемъ дѣла, то хоть бы съ любовью относиться къ собраннымъ коллекціямъ; ихъ надо привести въ систему, каждому предмету, достойному храненія — отвести мѣсто, а не валить все въ кучу, какъ сарайныя богатства мужика.

Стыдно, особенно, земству — въ немъ то, кажется, должны быть люди покультурнѣе[1].

Въ городѣ два памятника: въ скверикѣ у губернаторскаго дома великому основателю и около собора — Александру II. Оба шаблонны: на низкихъ пьедесталахъ стоятъ фигуры Государей…

С. 880

Десятка полтора православныхъ церквей, лютеранская кирка, католическій костелъ и еврейская синагога.

Нѣсколько мелкихъ обществъ, крупные лѣсопильные заводы, Александровскій литейный заводъ — вотъ, кажется, и все, чѣмъ можно заинтересоваться проѣзжему черезъ Петрозаводскъ. Печать представляютъ «Губернскіе Вѣдомости» и «Вѣстникъ Земства», который хорошо освѣщаетъ бытовую сторону губерніи.

Трудно представить до какихъ колоссальныхъ размѣровъ можетъ развиться Петрозаводскъ, когда его соединятъ съ Петербургомъ желѣзной дорогой. Протянувъ ее до Кеми, откуда безъ труда по Бѣлому морю — Петрозаводскъ завяжетъ дружбу съ Архангельскомъ.

Нужно ли говорить о пути къ Кивачу? Ужъ очень много повѣствовалось о немъ и, кажется, всѣ пѣсни сошлись на одномъ ладу — восторженномъ.

Ограничимся лучше нѣсколькими замѣчаніями фактическаго значенія.

__________

Дорого стоитъ нанять изъ Петрозаводска тарантасъ, запряженный парой лошадей, но зато и везутъ!

Что за отчаянный и чудодѣйственный нашъ ямщикъ? Казалось, неподвижныя клячи подъ его командой несутъ, какъ закормленные лихачи, которыхъ только знай поддерживай, того и гляди лопнутъ возжи!

Первый перегонъ семнадцать верстъ — до Шуи, кормящейся лѣсными заработками, а чуть спѣшная нужда, дровами: нарубилъ возъ и въ городъ. Оттого-то подгороднія деревни скоро останутся безъ полѣна.

Отсюда 15 верстъ до Косалмы, пріютившейся на маленькомъ перешейкѣ между озерами Кончезеро и Укшезеро.

Передъ деревней, версты за двѣ, о дорогу, словно укрѣпленіе, тянется высокій каменный кряжъ.

Тихая бѣлая ночь.

Самоваръ на столѣ шумитъ, бурлитъ, но тщетно: мы забываемъ его. Забыли даже про усталость и сонъ, любуясь шумнымъ протокомъ изъ озера Кончезеро.

На этомъ красивомъ озерѣ масса прелестныхъ островковъ, покрытыхъ лиственнымъ лѣсомъ.

Кончезеро лежитъ по правую сторону дороги, которая ведетъ по селу Кончезеро, по лѣвую, параллельно ему — Укшезеро, а затѣмъ Пертозеро, перетекающее у пустующаго кончезерскаго завода въ своего брата — Кончезеро.

Очень своеобразны эти три озера, расположенныя одно надъ другимъ и раздѣленныя узенькими скалами…

__________

Въ Пертозеро раньше было много рыбы, но нѣсколько лѣтъ назадъ сорвало плотину, вода вся перешла въ ниже лежащее здѣсь Кончезеро, а съ ней и рыба.

Плотина возстановлена, вода опять наполнила впадину — Пертозеро живо, но рыбы въ немъ, говорятъ крестьяне, уже нѣтъ.

__________

Закрытіе Кончезерскаго завода, основаннаго также Петромъ и существовавшаго почти двѣсти лѣтъ, равно смерти молодого хозяина въ большой семьѣ.

С. 881

Въ крѣпостное время на этотъ заводъ не мало прибыло людей изъ другихъ губерній; хорошо кормились Спасопреображенская и Кондопожская волости. Теперь работы перешли въ Петрозаводскій Александровскій заводъ, куда послѣдовали и рабочіе, главнымъ образомъ, изъ пришлаго элемента. Избы печально стоятъ заколоченными. Коренные жители обѣднѣли. Лѣсные заработки не удовлетворяютъ — поля плохи.

Пришлые же, оставшіеся здѣсь, буквально бѣдствуютъ: работъ нѣтъ, которыми жили люди, а земля дана самая жалкая, сѣнокоса совсѣмъ не имѣется.

Не доказательство ли бѣдности деревень — то, что печальницу россійскихъ доходовъ — казенку въ Кончезеро пришлось закрыть. А изъ пяти торговыхъ лавокъ — осталась одна.

Изъ другихъ сторонъ прогресса нечего отмѣтить, если умолчать о томъ, что въ селѣ завелась вѣялка, пока единственная.

Съ огромной грустью говорятъ крестьяне о заводахъ.

— Закрыли Шуезерскій… Кончезерскій, Валазбинскій…

— Туломозерскій… Видлицкій…

— Да всѣ… Святнаволоцкій, Сеговецкій…

Будто открыть ихъ ничего не стоило или предприниматели обманулись — не стало руды.

— То-то и есть, кабы дорога…

__________

Въ Кончезеро очаровательна церковка, выстроенная на берегу.

Въ восьми верстахъ отъ села находятся марціальныя[2] воды, которыми не разъ и успѣшно пользовался Петръ Великій, иногда пріѣзжая сюда съ Императрицею и всѣмъ дворомъ.

Викшицы на западномъ берегу Пертозера, закрывшись кряжомъ отъ проѣзжающихъ на Кивачъ и любуясь на высоченные діоритовые противоположные берега озера, обросшіе дивнымъ лѣсомъ.

У деревушки кругомъ чудная, чарующая природа и… сѣрая, бѣдная жизнь. Хлѣбъ растетъ «ничего-бы», да только на половину покупаютъ. Лѣсные заработки удалены.

Немного занимаются охотой.

Въ Викшицахъ нѣтъ станцій: ни земскихъ, ни обывательскихъ. А потребность есть, хотя деревня стоитъ и не на дорогѣ и не соединяетъ перегоновъ. Мужичкамъ приходится по очереди подавать лошадей. У кого ихъ нѣтъ, тѣ по очереди же исполняютъ повинности курьера.

На подобную тяготу Викшицкіе мужики естественно смотрятъ какъ на весьма тяжелый налогъ. Ѣздокъ то мимо нихъ, главнымъ образомъ, лѣтомъ, въ горячую рабочую пору, когда нѣтъ расчета и за прогоны ѣхать, а сплошь и рядомъ подай подъ начальство.

Проѣзжій обращается прямо къ десятскому…

__________

Чтобы водопады объединить въ одно описаніе, я немного забѣгу впередъ и скажу два-три слова о деревняхъ, черезъ которыя придется ѣхать къ Поръ-Порогу и Гирвасу.

__________

Шушки — двѣ маленькія деревушки у самой Суны. Дорога сюда хорошая, черезъ казенный лѣсъ — особенно. Черезъ Суну надъ очень сильнымъ порогомъ дряхлый мостъ. Въѣзжая, нельзя ручаться, что доберешься до другого берега. Я подошелъ, было, къ периламъ, прислонился

С. 882

и чуть не пролетѣлъ въ воду. Клянусь, это ужасная правда. Я сталъ возмущаться. А возница добродушно улыбается.

— Да, плохо… совсѣмъ опасно ѣздить, хотя народъ здѣсь безстрашный… Намъ по мосту боязно, а лѣсники (т. е. рабочіе по сплаву) подъ мостомъ проѣзжаютъ…

Это удивительно! Рѣка кипитъ, неистово бушуетъ. Думается, тутъ изломаетъ въ щепки огромную барку, а не то лодку, въ которой ѣдетъ смѣлый олончанинъ. Какой искуссный долженъ быть кормовой!

Тѣмъ не менѣе, лодка часто, поцѣлуя «быка», разлетается въ щепки. И нерѣдко гибнутъ герои-рабочіе ни за что. Страшно, братъ. — Но, да что, Господи храни. — Ѣдемъ.

Вотъ какъ живутъ въ Шушкахъ: на 11 домовъ — 8 лошадей. Но народъ непьющій, лишь до чаю охотникъ. Для себя люди умѣютъ наловить рыбы. Хлѣбъ растетъ плохо.

__________

Усуна (или Усть-Суна) большая отличная деревня у большого озера Сундозеро — длиною 14 верстъ и шириною 7 верстъ.

Многіе проживаютъ въ Петербургѣ, преимущественно по кожанымъ издѣліямъ. Много мальчиковъ увезено, изъ которыхъ что-то «мало выходятъ въ люди». Бурлаки понастроили высокіе просторные дома, въ которыхъ теперь сплошь и рядомъ проживаютъ бѣдныя семьи — родные. Остальная часть крестьянъ кормится лѣсными заработками.

Населеніе карельское, хорошо говорящее по русски.

У молодежи всѣ пѣсни русскія, также и свадебныя причитанья.

— Эта Усунска деревня

Настоящій городокъ.

Только людишки худые —

Не разсудливой народъ.

Но, конечно, не безъ коверканья!

— Какъ по этой по крежу

Послѣдній лѣтышко хожу.

Придетъ холодная зима

Замужъ выдадутъ меня.

Свадебныя причитанья, которыя я записалъ, наоборотъ, глаже, въ нихъ почти нѣтъ «иностранныхъ» вольностей, коварно путающихъ наши роды.

Элементъ, живущій въ городахъ и на другихъ отхожихъ промыслахъ, а также и школьный, я думаю, очень скоро совсѣмъ вытѣснить здѣсь карельскій языкъ.

Молодые мужики въ воскресенье нарядятся въ форсистые сапоги, лакированные или «щиблеты», бѣлую рубашку съ вышитымъ воротомъ и обшлагами, а то и въ цѣлую тройку.

Дѣвушки хотя и платочки носятъ, но подъ ними въ прилизанные волосы (съ маленькими прядями напередъ) вложены гребенки. Платьица на городской покрой; кофточки, ремни. Словомъ, съ виду совсѣмъ чистенькія мѣщаночки, а не крестьянки…

Около Усуны песчаныя поля и хлѣбъ растетъ плохо. Лѣса много. Продали его, вмѣстѣ съ Шушками, и изъ процентовъ уплачиваются подати, причемъ разъ и на руки получили — по тридцати рублей.

— Да мало… А весной непремѣнно-бы надо…

— Сколько, вонъ, не досѣяли полей…

— Такъ что-же?

С. 883

— Что-же! — злобно откликается мужикъ, — этотъ чортъ-богачъ Яковлевъ протестовалъ. Говоритъ, у насъ и такъ хорошо живутъ. А ему, значитъ, легче на бѣдныхъ-то «ѣздить»…

Зимой усунцы много ловятъ рыбы. Не зная «чорта-богача», надо сказать, что деревня эта выглядитъ богато.

Но одно дѣло, конечно, внѣшній видъ, другое — невидимыя терзанія, борьба съ нуждой, съ самой насущной и большой.

Въ этомъ году здѣсь появилась кровавая моча. Уже нѣсколько животныхъ пало.

— А фершалъ-то за «сто» верстъ отсюда!

Зимой въ деревни этой мѣстности не всегда попадешь! А лѣтомъ, попавъ, долго не выѣдешь.

Благодаря «открытому листу», лошадей для насъ искалъ десятскій. Вмѣсто 9 ч. утра — нашелъ только къ 4-мъ пополудни и то со скандалами.

— Нѣту дома коней…

— Такъ идите искать!…

— Некому…

— А мы ходили, да не нашли…

— А нашихъ не поймать: слѣпни гоняютъ ихъ…

__________

Полчаса и мы на Кивачѣ, которому такъ много пропѣто дифирамбовъ, начиная съ Державина:

Алмазна сыплется гора…

Н. С. Шайжинъ собралъ всѣ эти описанія-впечатлѣнія въ одну брошюрку[3].

Описанія хороши, но я думаю, Кивачъ, о которомъ говорено — въ стихахъ и прозѣ, ждетъ своего поэта. Говорятъ, да что тутъ передавать? О водопадахъ существуетъ цѣлая литература, а чѣмъ рознится нашъ Кивачъ отъ другихъ? Или чѣмъ не описаніе, представленное, напр., Державинымъ:

Сѣдая пѣна по брегамъ

Лежитъ клубами въ дебряхъ темныхъ,

Визгъ пилъ и стонъ мѣховъ подъемныхъ…

Пожалуй, Державинское описаніе единственное, говорящее о водопадѣ, а не о томъ, какъ оно дѣйствуетъ на зрителя, какъ ему онъ показался.

__________

Конечно, соблазнительно сказать свое слово о чудномъ твореніи Суны, но было бы смѣшно считать мои неумѣлыя мазки и блеклыя краски за приближеніе къ тому описанію, о которомъ я взываю…

__________

Еще за нѣсколько верстъ до водопада замираетъ сердце, словно, что-то близкое, дорогое послѣ долгой разлуки сейчасъ встрѣтишь.

Прислушиваемся, съ каждымъ шагомъ тише и тише говоримъ, наконецъ, совсѣмъ умолкаемъ, осторожно дышимъ и раздражаемся на лошадей, фыркающихъ, спотыкающихся о камни. Болтливый колокольчикъ давно молчитъ. Мы въ ожиданіи шума водопада.

— О, да! За нѣсколько верстъ вы услышите грохотъ, почувствуете содроганіе земли?

Ничего подобнаго!

С. 884

Вѣтра нѣтъ. Высокій, частый лѣсъ замкнулъ уста, непреодолимой стѣной всталъ для звуковъ Кивача.

Приблизительно, только за четверть версты мы услыхали шумъ, похожій на шиканье толпы.

Передъ самымъ водопадомъ, на косогорѣ, кучеръ попросилъ выйти изъ тарантаса: дорога на склонѣ круто поворачиваетъ, лошадямъ трудно сдержать телѣгу съ пассажирами, захочется бѣжать и тогда тарантасу легко опрокинуться.

Будто отъ ноши освободились, чувствуя, что мы прибыли къ завѣтной цѣли. Легко на душѣ, радостно. Отрадно ощущать солнце, тепло, слышать одинокій ревъ водопада.

Смотримъ сквозь деревья, какъ молодые люди, подсматривающіе купальщицъ, улыбаемся, слыша все усиливающееся біеніе сердца.

Вотъ они — серебряные потоки мощной рѣки Суны!

Идемъ по мосту. Налѣво могучій падунъ, направо тихая рѣка…

Товарищъ на оголившихся скалахъ усѣлся писать этюдъ водопада красками.

Я забился на берегу, слушая и созерцая буйный рокотъ воды.

— Что за пѣсня, однако, такая? Что за протестъ въ этомъ шумѣ? Долго ли можетъ такъ щедро бросать свои волны богатырь-рѣка?

— Вѣчно.

Можно очароваться, дойти до экстаса: смотрѣть на Кивачъ и не видѣть его. Все забыть, не исключая себя…

Возвращаюсь на мостъ. Какъ будто пѣнистыя воды сравнительно тихо стремятся впередъ. А смотрите внизъ, минуту-двѣ не отрываясь отъ одной точки. Глядишь и вдругъ явно убѣждаешься, что не вода убѣгаетъ, а ты вмѣстѣ съ мостомъ несешься быстро, быстро…

Но поднимите голову, повернитесь направо. На берегу такъ не покойно стоятъ сторожевыя постройки…

Конецъ іюня, сухое лѣто, а какъ скачетъ рѣка! Издалека уже замѣтна ея покатость, будто склонъ большой дороги. Громадныя струи отъ берега до берега, опрокинувъ въ себя справа и слѣва стѣны, все быстрѣе, все стермительнѣй спѣшитъ.

Вотъ, споткнувшись, обрывается; еще поворачиваясь вправо, но не стараясь оттѣснить, не то нападая на высокую скалу съ богатымъ лѣсомъ на макушкѣ, и вдругъ стремглавъ рушится внизъ, точно вся земля внезапно осѣла саженъ на пять. Каскады алмазныхъ брызгъ, какъ огромный фонтанъ, взлетаютъ кверху, будто жалуясь небу, и ласкаясь къ высокой скалѣ съ угрюмымъ, мрачнымъ лѣсомъ, на который, чуть вѣтерокъ въ эту сторону, — безпрестанно несется водяная пыль, что мелкій, частый дождь.

Лѣвый пологій берегъ выслалъ къ падуну мощную защиту — черныя скалы, непривѣтливо выглядывающія изъ воды. Такъ должны смотрѣть на оттѣсненнаго врага до смерти утомленные побѣдители. Еще напоръ — и ихъ нѣтъ! А побѣжденъ ли падунъ? Нѣтъ, весной онъ свободно прячетъ подъ собой всѣ эти скалы… И сейчасъ шумные потоки, рѣзвясь, обнимаютъ ихъ, кружатся и дружно стремятся въ общую пучину.

Перехожу на боковой мостъ, совершенно сгнившій, опасный для взрослаго человѣка. Хочется пробраться въ бесѣдку, что надъ водопадомъ, на высокомъ правомъ берегу. Дошелъ… Вотъ онъ, красивый и сильный Кивачъ подъ ногами…

С. 885

Корчится, сердится, бурлитъ… Дышитъ мокрою пылью падунъ… Внизу одно непостижимое кипѣніе — море молока, тщетно пытающееся уйти изъ своихъ береговъ. Повыше вода прозрачна. Видны камни, словно играющіе, изъ потоковъ воды дѣлающіе вамъ игрушки.

Вонъ одинъ, какъ опрокинутая лодка. И волна отлично копируетъ ея дно, образуя дивный гребень, столь быстро несущійся, что, кажется, будто онъ застылъ…

На Кивачѣ жилье сторожа, да павильонъ для гостей.

Кстати о павильонѣ. Чтобы попасть въ него, нужно въ Петрозаводскѣ у начальника Александровскаго завода получить билетъ (водопады являются собственностью министерства государственныхъ имуществъ). Не угодно ли!

Лѣсу непочатый край… И не трудно бы и не убыточно выстроить на берегу простое просторное помѣщеніе, гдѣ всякій пріѣзжій могъ бы зайти отдохнуть, устроить себѣ питье, кушанье.

Я вношу предложеніе построить «Домъ водопада»: милости просимъ въ его покои всякаго прибывшаго полюбоваться чарующей красотой Кивача! Причемъ, завести книгу, въ которую каждый могъ бы сейчасъ же внести свои впечатлѣнія[9]. (Довольно же вырѣзать ихъ на мосту, мосткахъ и бесѣдкѣ!).

Въ другія времена или въ другихъ странахъ, быть можетъ, это мое предложеніе не было бы такъ смѣшно и дико, какъ несомнѣнно покажется теперь. А вѣдь въ сущности — дѣло личной иниціативы. Впрочемъ, грѣшно толковать о поэзіи съ русскими чиновниками.

__________

Кивачъ посѣщаетъ въ лѣто какихъ-нибудь двѣсти—триста человѣкъ, а Поръ-Порогъ и Гирвасъ — жалкіе десятки. Это между прочимъ, хорошо видно и на указанной выше компилятивной брошюрѣ г. Шайжина: изъ 58 стр. на долю Поръ-Порога и Гирваса приходится не много, не мало шесть страницъ… Непостижимо то, что за любители природы, которые ѣдутъ сюда изъ столицъ, переѣзжая бурное Ладожское озеро, милую Свирь, синее Онегушко и поворачиваютъ обратно съ Кивача, отъ котораго до Поръ-Порога и Гирваса всего сорокъ верстъ — по отличной и интересной дорогѣ черезъ Шушки и Усуну.

Между тѣмъ, Гирвасъ лучше, а Поръ-Порогъ величественнѣе Кивача.

Изъ Усуны лошади наняты въ Тивдію, но мы сначала ѣдемъ на водопады.

Первымъ будетъ Поръ-Порогъ.

Его шумъ за нѣсколько верстъ слышно. Если бы не знать, что вблизи водопады, можно подумать Богъ знаетъ что, находясь въ пустынномъ лѣсу и слыша — странное шипѣніе земли.

Надъ центральнымъ мѣстомъ Кивача кажется, что можно протянуть другъ другу руку. Не то Поръ-Порогъ. Это широкій проспектъ съ адскимъ грохотомъ воды, падающей съ высокихъ скалъ. У Поръ-Порога, собственно, три ступени, по которымъ рѣка могуче обрушивается на невидимаго намъ врага, чѣмъ дальше, тѣмъ грандіознѣе. Бушуютъ и пѣнятся волны, разбившія огромный порогъ — укрѣпленіе природы, и во многихъ мѣстахъ проточившія камни, будто струи кого то вѣчно ищутъ, переливаясь и шумя. Вотъ, напримѣръ, въ срединѣ каменнаго острова форменное окно, въ которомъ застряло бревно.

С. 886

— Ничего, не долго належится — подшучиваетъ извозчикъ, — выбьетъ, а то и сломаетъ.

Бревна плавно подкатываются къ водопаду, потомъ вдругъ бросаются, ныряютъ, какъ опытные пловцы. Въ главномъ порогѣ во всю длину скрываются, цѣлуютъ подводные камни, издавая тяжелые стоны…

А, вынырнувъ, бревна игриво и легко кружатся…

Еще три версты по песчанымъ холмамъ, усѣяннымъ гладкоствольными соснами, и Гирвасъ — красавецъ-дикарь, шаловливый великанъ Суны. Что за бѣгъ, что за причуды воды!

Кивачъ — это милый, но небольшой писатель, окруженный критиками.

Гирвасъ и Поръ-Порогъ — все величіе Суны — цѣнные самородки, большіе таланты, живущіе въ глуши.

Оттого ихъ меньше и слышно, хотя отъ этого не умаляется ихъ достоинство…

Каменный островъ, морщинистый, черный, точно глыба вару въ ручейкѣ… Сѣлъ островъ въ рѣку и образовалъ два водопада. Угрюмо смотрятъ на Гирвасъ высокіе берега, покрытые густымъ лѣсомъ. Лѣвый берегъ въ одномъ мѣстѣ высокъ, какъ стѣна пятиэтажнаго дома, и около самаго края колея. Кажется, здѣсь не такъ и высоко паденіе воды, какъ на Кивачѣ. Да, только кажется!

По изслѣдованіямъ проф. Тиме наибольшій напоръ воды относится къ маю мѣсяцу и выражается въ слѣдующихъ лошадиныхъ силахъ:

Кивачъ                           26.000

Поръ-Порогъ               52.000

Гирвасъ                          38.000

Среднее проф. Тиме даетъ въ такихъ цифрахъ:

Кивачъ                           12.000

Поръ-Порогъ               20.000

Гирвасъ                          15.000

Паденія же высчитываютъ такъ:

Кивачъ                           5 с.

Поръ-Порогъ[10]             7,9

Гирвасъ                          5,7

Въ лѣто 1911 г. Суну изслѣдовала правительственная экспедиція и потомъ будетъ интересно заглянуть на ея данныя, если только ихъ вѣдомство, дѣлавшее изслѣдованіе, не скроетъ про себя. Думается, въ отношеніи Поръ-Порога[11] и Гирваса, явно вомного превосходящихъ Кивачъ, числа измѣнятся.

Кивачъ — одна точка, эффектъ Гирвасъ и Поръ-Порогъ — панорама, долгое переживаніе, мощь; они обширнѣе, грандіознѣе. Смотришь туда, сюда, и всюду безумное стремленіе воды, грохотъ…

__________

Единственная постройка на Гирвасѣ — старая мельница. Своеобразна и притагательна дикость его и Поръ-Порога, прелестны ихъ буйства.

Невольно рисуется иное время.

Падетъ варварство, проведутъ дорогу, водопады, а можетъ быть и вся гордая царица сѣверныхъ рѣкъ Суна приметъ на свои берега массы построекъ. Да, желанна культура, ибо съ ней придетъ возможное благополучіе человѣка, которымъ все творится на собственную же пользу, но безъ слѣда умретъ поэзія…

С. 887

Хотя бы кинематографъ, что ли скорѣе воспринялъ всю нынѣшнюю прелесть Олонецкихъ водопадовъ!

Шагомъ идутъ лошади. Мы молчимъ… И все тише и тише однообразная, но поражающая пѣсня водопадовъ. Нельзя умереть, не посмотрѣвъ ихъ. А увидѣвъ, полагаю, никогда не разстаться.

Отчего это вспоминаются русскіе богатыри герои былинъ? Отчего вспоминается юная Русь — колоссъ-славянинъ, пролившій потоки крови и износившій кандалы татарина… Суну, дико пустынную, но безгранично-сильную полюбилъ ославянившійся финнъ и самъ славянинъ. Поклоняясь силѣ и въ себѣ нося ее, много еще вынесетъ русскій человѣкъ…

— Да, погоняй, ямщикъ…

Что-то грустно. Отъ зари исторіи мысль перепрыгнула къ вечеру — сѣрому, мрачному вечеру русской жизни…

— Погоняй же, ямщикъ!.. Утро вечера мудренѣе…

— Что говоришь?

— Ничего… Погоняй.

Развѣ не бьетъ въ груди русскаго народа такая же сила, какъ въ названныхъ водопадахъ? Кому это надо доказывать? Ахъ придетъ же время, когда она, кипя, будетъ ковать наше счастье, какъ Сунскіе водопады, думаю я, своей силой будутъ замѣнять тысячи человѣческихъ силъ въ какомъ-либо экономическомъ предпріятіи…

Почти безпрерывно все лѣто по Сунѣ тысячами плывутъ бревна. Что приходится имъ вытерпѣть, пролетая черезъ десятки бурныхъ падуновъ, страшныхъ пороговъ и грандіозныхъ водопадовъ!

Но что говорить о лѣсѣ, когда онъ находится на попеченіи человѣка.

Нужно удивляться, какую ловкость, смѣтку и главнымъ образомъ отважность проявляетъ олончанинъ. Я уже упоминалъ, что намъ страшно на мосту стоять надъ бушующимъ порогомъ, а олончанинъ ѣдетъ черезъ него въ лодкѣ. И вся печаль его въ эту минуту, кажется, выражается только въ томъ, что въ самый опасный мигъ онъ умолкаетъ и, вѣроятно, отдаетъ себя въ руки Божьи…

А какъ поступаетъ олончанинъ, когда въ водопадахъ происходитъ заломъ? Очень просто.

Смельчаковъ не искать. Шакалъ-хозяинъ не старается и прибавлять много (рубль-два за смѣлость считается хорошей платой), зная, что въ олончанинѣ много излишней удали, которую хочется истратить и быть первымъ.

Надъ бездной водопада протягивается канатъ, а къ нему подвѣшивается люлька. Мужикъ забирается въ эту люльку и простымъ багромъ растаскиваетъ заломъ. Одно бревно поддергнуть, другое — повернуть — и смотришь деревянные утопленники выскакиваютъ и несутся дальше, расчищая путь для другихъ бревенъ.

Нечего и говорить, какъ это опасно и какъ нерѣдко погибаютъ люди. Однако не было случая, чтобы среди рабочихъ изсякли смельчаки. Иныхъ, конечно, прельщаетъ и прибавка, небольшая экстраординарная…

Но въ томъ и другомъ случаѣ, когда гибнетъ рабочій, казалось бы, такъ легко пожалѣть его хозяину, устыдиться и хоть сколько-нибудь[12] помочь семьѣ, которая обычно остается, то изъ родителей, жившихъ силами сына, то жены и дѣтей. То-то такъ не бываетъ, а если мужики

С. 888

 «подъ ударъ» поднимутъ свой голосъ, то имъ грозятъ урядникомъ, становымъ, всегда готовымъ къ услугамъ хозяевъ, которымъ важнѣе быть въ дружбѣ «съ властями», чѣмъ съ рабочими. Послѣднихъ легко запугать голодомъ:

— Поразговаривай, сукинъ сынъ! Заработаешь, заборъ и къ чорту! Невозьму подлеца больше…

__________

Песчаная гора Усунской земли черна…

— Красный пѣтухъ рѣзвился тутъ у насъ… Скушалъ, проклятый ни на одну тысячу рублей богатѣйшаго лѣса…

__________

Кабріолетъ подскакиваетъ, присядаетъ то на то, то на другое колесо.

Трое насъ въ кабріолетѣ, да два чемодана.

Другой кабріолетъ вышелъ изъ строя, едва мы отъѣхали отъ водопадовъ.

— Что же ты, бабка, такую дрянь запрягла?

— Не мой кабралетъ то, батюшка, сусѣдовъ… Всѣ ѣздятъ…

Баба явно рада возвратиться домой, полагаю, не предвидя, какъ встрѣтитъ ее хозяинъ «кабралета».

— Ужъ засыплетъ косой… Вотъ ругается, вотъ ругается, — говоритъ намъ кучеръ, помахивая кнутомъ на рыжую «милую».

__________

Нельзя сказать, что дорога плоха, а всего двадцать пять лѣтъ, какъ проложена и ѣздоковъ очень мало. Мѣстами колея лежитъ по каменному ребру, на которомъ, пожалуй, въ любой дождь дорога не портится, а направо и налѣво сейчасъ же кругые, обрывистые спуски.

Они поросли лѣсомъ, но думается, стоитъ оборваться туда и изуродуешься, сучья изорвутъ тебя. А если съ кабріолетомъ соскользнешь то дай Богъ застрять хоть между первыми деревьями.

Разъѣхаться негдѣ…

Кое-гдѣ незамѣтно поднимаешься на кряжъ, второй, а потомъ постепенно спускаешься. Кое-гдѣ ѣдешь-ѣдешь и вдругъ, какъ со стѣны, полетишь, чтобы потомъ опять катиться по пологому склону.

 

Унинъ.

 

(Окончаніе слѣдуетъ).

 

Унин Л. Контур Олонецкой губернии: Мраморные горы. Жемчуги // Известия Архангельского общества изучения русского севера. 1912. № 20. С. 927 – 935.

 

 

С. 927

Контуръ Олонецкой губерніи.

(Окончаніе. См. № 19-й «Извѣстій» за 1912 г.).

Мраморныя горы. Жемчуги.

 

Тивдія — на маленькой рѣчкѣ того же названія.

Рѣчка Тивдія, говорятъ, имѣетъ всего двѣ версты протяженія, но это невѣрно: Гижозеро — та же Тивдія, разлившаяся въ своемъ верховьѣ. Рѣчка неглубокая, съ каменистымъ дномъ, но быстрая; крайне полезная, историческая.

Не одно столѣтіе Тивдія славится своими мельницами.

«Лета 7200… (1690) по указу Iоанна Алексѣевича и Петра Алексѣевича… билъ челомъ Гришка Степановъ… ему построить мельницу 2-хъ колесную… на рѣкѣ Тивдие».

У мельницы появилась избушка, пахатная земля. А теперь деревня въ 107 домовъ!

Мельницъ въ настоящее время пять. Исаковы владѣютъ одной мельницей 130 лѣтъ. Другую они купили у Кронштадтскихъ заводовъ — этой тоже минуло 100 лѣтъ.

Тивдійцы мельники и кузнецы. Кузницъ, правда осталось всего три.

Въ старину тивдійскіе кузницы знали водяные поддуватели и молоты; изготовляли уклады…

Теперь кузницы — примитивныя, работающія на окружающія деревни и лѣсопромышленниковъ, которымъ въ Тивдіи куютъ багры.

Здѣсь много отличнѣйшихъ избъ. Хорошо живутъ въ Тивдіи, кромѣ, конечно тѣхъ семей, гдѣ утеряны мужскія силы. На поляхъ точно въ видѣ украшенія сложено множество холмиковъ изъ камня, ворующаго нужную, дорогую землю.

С. 928

У старателей хлѣбъ растетъ прекрасно.

Кто не занятъ ни мельницами, ни кузницами, тотъ зарабатываетъ на лѣсныхъ промыслахъ.

И рыбы тивдійцы ловятъ (въ Лижмозерѣ) много, особенно начиная съ августа, всю зиму и весной.

Культура деревни въ слѣдующемъ: «казенка» налицо и народъ забываетъ старинныя наряды…

Населеніе карельское, но все говоритъ по-русски. Лѣсу избытокъ, а въ собственники никто не вышелъ…

Достойно замѣчанія еще то обстоятельство, какъ одинъ изъ стариковъ, всѣ виды видавшій, въ лучшую пору жизни у котораго не валилось изъ рукъ ни лѣсное, ни мраморное, ни рудное и подрядное дѣло, мужикъ добился виднаго мѣста на одномъ чугунно-литейномъ заводѣ, но неожиданно разбилъ свою гранитную энергію при его крахѣ. Однако, онъ не впалъ въ отчаяніе. Сгорбившись и посѣдѣвъ, возвратился къ крестьянству, ростя на своемъ огородѣ прекрасный цикорій (на продажу) разводя редиску, огурцы и проч.

Вотъ она сила — мощь водопадная! Дайте-ка ей вовремя должное направленіе!

__________

Телѣжные пути изъ Тивдіи недавно проложены и то еще не во всѣ стороны. Станція существуетъ лишь 6 лѣтъ. Раньше телѣги стояли за 18 верстъ, въ Усунѣ, изъ которой отправлялись, куда хотѣлось. А до Усуны ѣздили верхомъ, въ другія же стороны — на лодкѣ.

__________

Двѣсти лѣтъ назадъ въ окрестностяхъ деревни Тивдіи обнаружили мраморъ…

Во время построекъ Казанскаго и Исаакіевскаго соборовъ въ Петербургѣ были учреждены «Тивдійскія мраморныя ломки» — заводъ, къ которому приписывалась и всякая другая порода мрамора, гдѣ-бы таковая ни была обнаружена по площади Олонецкой губ.

Теперь извѣстно больше тридцати разновидностей мрамора, лежащаго мѣстами непочатыми горами.

Границы мраморныхъ залежей довольно широки: огромное количество имѣется въ Петрозаводскомъ уѣздѣ, на берегахъ озеръ Сандалъ, Кривозера, Лижмозера, Мунозера, Пялозера, проч. и въ Повѣнецкомъ уѣздѣ.

Но самыя большія богатства мрамора находятся на правомъ берегу рѣчки Тивдіи, у ея разлива, называемаго Гиж-озеромъ, противъ селенія Бѣлой горы.

__________

Знатоки считаютъ тивдійскій мраморъ лучше, въ смыслѣ крѣпости знаменитаго итальянскаго каррарскаго мрамора[4].

И что же?

С. 929

Съ половины 18 столѣтія — съ офиціальнаго открытія мрамора, ломки его нѣкоторое время находились въ вѣдѣніи Олонецкихъ Петровскихъ заводовъ. Затѣмъ, около 1770 года, онѣ перешли въ управленіе комиссіи по постройкѣ Исаакіевскаго собора.

Въ 1788 г. состоялось Высочайшее повелѣніе о подчиненіи ломокъ Олонецкой казенной палатѣ, а затѣмъ онѣ переходили изъ вѣдомства въ вѣдомство, пока, наконецъ, Высочайшій указъ 5 апрѣля 1861 года не укрѣпилъ ихъ за министерствомъ государственныхъ имуществъ.

__________

Въ 1807 г. въ Бѣлой горѣ устраивается мраморный заводъ, дѣйствующій водой.

Въ 1845 г., во время какъ разъ усиленной поставки мрамора для внутренней отдѣлки Исаакіевскаго собора, заводъ сгораетъ…

Капитанъ Дершау выстраиваетъ тогда новый, болѣе обширный заводъ.

Съ началомъ въ этомъ краѣ мраморнаго дѣла, потребовались опытные рабочіе, которыхъ на мѣстѣ производства не было…

Число приписанныхъ къ заводу крестьянъ, на правахъ мастеровыхъ достигло значительной цифры: 500 мужчинъ, 200 женщинъ и 120 малолѣтковъ. Срокъ службы, для мастеровъ былъ 25-лѣтній, послѣ чего они пользовались пенсіями.

Какъ только мраморныя ломки перешли въ вѣдомство министерства государственныхъ имуществъ, казенные мастеровые приписываются къ сословію государственныхъ крестьянъ, на настоящемъ мѣстѣ ихъ поселенія и надѣляются землей.

Такъ образовалась чисто русская деревня Бѣлая гора, окруженная карельскимъ населеніемъ на томъ или другомъ разстояніи.

Ломки же предположено отдать въ арендное содержаніе.

Мало-по-малу дѣло пришло въ упадокъ; въ 1867 году заводъ уничтожается, строенія сносятся и ломки отдаются на попеченіе… лѣсничаго.

Много было охотниковъ заарендовать мраморныя залежи, но несмотря на понижавшуюся цѣну — такъ дѣло и не пошло на ладъ. (Олонецкій сборникъ).

__________

Надо имѣть въ виду, конечно, и то, что пути отъ мраморныхъ горъ неудобны.

Напримѣръ, отъ Бѣлой горы приходилось попадать такъ: полторы версты по рѣчкѣ Тивдіи, отсюда 35 верстъ по озеру Сандалъ — до канала, прорытаго въ Нигозеро на пяти верстахъ. Затѣмъ уже нѣсколько верстъ до Кондопоги, стоящей у залива Онежскаго озера.

Столь многострадаленъ этотъ кратчайшій путь, хотя стоимость провоза до Петербурга обходилась всего 40 к. съ пуда — и это въ нынѣшнее время!

__________

Послѣднія заготовки мрамора (для музея Александра III) вспыхнули въ самомъ концѣ минувшаго столѣтія, но не прошло и десяти лѣтъ, какъ все опять замерло.

Во время этихъ работъ край оживился, будто деревцо послѣ дождя… Требовались люди въ ломкѣ и на перевозы. А такъ какъ народъ оттягивался отъ лѣсопромышленниковъ, послѣдніе, скрѣпя сердце набавляли платы на своихъ работахъ.

Горы мрамора мирно стоятъ…

С. 930

Около нихъ ни души…

Не вымершіе мастера занимаются мелкими издѣліями изъ мрамора.

Сбытъ — дѣло случая или барышникамъ — этимъ не меньшимъ шакаламъ, чѣмъ лѣсопромышленники: норовятъ купить такъ, чтобы мастеру и за работу ничего не осталось, а продать стараются втрое.

Такъ при безплатномъ матеріалѣ люди едва кормятся, изготовляя хорошенькія вещицы: подсвѣчники, письменныя принадлежности и проч.

И не хочешь, да служишь принципу: искусство для искусства!

__________

Смотришь на безлюдный мраморный берегъ тринадцатисаженной высоты и думаешь:

— Когда же придетъ настоящій часъ?

— Когда придутъ настоящіе люди…

— Капиталисты, что-ли?

— И капиталисты и, главнымъ образомъ, сыны края… Все будетъ, когда въ Петрозаводскъ проведутъ желѣзную дорогу и этотъ замореный братишка Петербурга, солиднаго господина, будетъ соединенъ хорошимъ воднымъ путемъ.

— Всего лучше, если-бы міръ узналъ про богатства Олонецкаго края.

Тьфу!

Вѣдь въ каждомъ учебникѣ сказано: Олонецкая губернія богата рудой и лѣсомъ, озерами и болотами. Занимаются охотой и бѣличьимъ промысломъ…

То есть тѣмъ, что составляетъ очень и очень маленькое мѣсто!

Возьмемъ, опять таки мраморъ. Изъ олонецкаго мрамора воздвигнуты или отдѣланы лучшіе храмы Россіи: Казанскій, Исаакіевскій соборы, храмъ Христа Спасителя; частью Мраморный дворецъ, музей Александра III и даже частные дома.

Въ Парижѣ памятникъ Наполеону.

«Какая странная судьба Императора Наполеона I; въ борьбѣ съ Россіей онъ потерялъ славу и Россія же сооружаетъ ему надгробный памятникъ» — жертвуя мраморъ, будто-бы сказалъ Николай I.

Еще удивительнѣе судьба Олонецкаго края, гдѣ Петръ Великій чуть-ли не въ каждый уголокъ лично заглянулъ, геніальнымъ сердцемъ почуялъ, какіе дары можетъ дать эта «болотистая, озерная» глушь и царскою рукой закладывалъ заводы; ради процвѣтанія страны, онъ не только терпѣлъ, но даже миловалъ раскольниковъ, только-бы тѣ принимали участіе въ процвѣтаніи руднаго производства, гдѣ, наконецъ, отецъ Россіи лѣчился и заставилъ побывать весь дворъ…

Какъ ни дико, а, пожалуй, приходится жалѣть, что нѣтъ у насъ петровской дубины: не мѣшало-бы ей иногда прилечь къ мягкой, холеной спинѣ современнаго русскаго человѣка, который бѣжитъ къ Портъ-Артуру и отворачивается, какъ чортъ отъ ладана, отъ ближайшихъ, дѣвственныхъ лѣсовъ, неизмѣренныхъ озеръ и неоцѣненныхъ богатствъ земли…

__________

На Бѣлой горѣ теперь предполагаютъ построить тюрьму.

— Ужъ и генералъ пріѣзжалъ, смотрѣлъ. Дѣло, должно, рѣшеное.

Мнѣ передавали объ этомъ и въ Петрозаводскѣ. Если такъ — радуйся и ликуй родной, прекрасный край. Отъ Петровскихъ заводовъ до тюрьмы — черезъ двѣсти-то лѣтъ! — съ Кивача — въ тюрьму…

С. 931

Поневолѣ станешь символистомъ и эту тюрьму на мраморной горѣ, окруженной пустынной, но поэтичной мѣстностью, сравнишь съ мрачной дѣйствительностью…

__________

Въ Олонецкой губерніи еще не повсемѣстно путешественникъ избираетъ свой маршрутъ, а дороги диктуютъ его.

Мы не хотимъ подчиниться имъ, и изъ Бѣлой горы въ Корташи — 17 верстъ — идемъ пѣшкомъ, вещи отправивъ изъ Тивдіи въ Повѣнецъ почтой.

Часть пути, правда, можно бы проплыть на лодкѣ, но порывистый встрѣчный вѣтеръ обѣщаетъ задержать насъ.

Идемъ.

Надо же полюбоваться дорогой, по которой сообщаются люди вѣка: достаютъ провизію, поповъ, фельдшера и справляютъ прочія надобности.

Шесть верстъ, до бору, гдѣ тропинокъ много и мы могли бы сбиться, насъ провожаетъ мальчикъ. А дальше угрюмый лѣсъ принялъ насъ однихъ въ свои могучія объятья.

— Теперь одна дорожка… А когда встрѣтите камень и около него крестъ, то воротите налѣво… Вотъ и все…

Быстро идемъ по жалкой тропѣ, вдвоемъ.

Вечерѣетъ. Вѣтеръ стихъ или его не пропускаетъ густой лѣсъ, состоящій изъ громадныхъ елей, сосенъ и мѣстами толстыхъ, никому здѣсь ненужныхъ, кромѣ лося, осинъ.

Выскользнули на бугорокъ, съ котораго налѣво открылся такой видъ: мы будто бы стоимъ на высокой, высокой горѣ, а отъ насъ далеко, далеко подстриженный лѣсокъ, въ которомъ синѣетъ рѣчка Нивка. Вправо же — озеро Палія. Но 20 шаговъ — и мы снова въ густомъ лѣсу, мѣстами мрачномъ и сыромъ, а то песчано-каменистомъ.

Неужели здѣсь нѣтъ… ну хотя-бы медвѣдя, про котораго Круковскій сказалъ, что онъ хозяйничаетъ въ губерніи[5]. Или и птицы вымерли — въ этомъ царствѣ непуганныхъ птицъ? Хоть-бы звукъ.

Тихо…

А вотъ и болото поперекъ нашей тропы…

Вотъ каменные мостки, по которымъ ни пройти, ни проѣхать…

Гдѣ растетъ трава, тамъ «вѣчная» тропинка заростаетъ, и не сбиваешься съ нея, гдѣ каменисто…

Въ сущности совсѣмъ не трудно здѣсь проложить настоящую дорогу…

Вмѣстѣ съ закатомъ мы пришли въ Корташи.

__________

На одной верстѣ стоятъ три деревни: Мелехово, Деревня и Алешкино, въ которыхъ 34 домохозяина. Населеніе карельское, но, несмотря на страшную глушь, по-русски не говорятъ только старухи и очень немногія молодыя женщины.

Поля каменистыя и неплодородныя.

Рядомъ огромное озеро Паліозеро — верстъ 20 длины и 8 ширины — но Корташевскіе мужики рыбы ловятъ мало. Виденъ огромный островъ озера, принадлежащій деревнѣ Тивдіи, и лѣсъ.

С. 932

Ни въ Корташи, ни изъ нихъ нѣтъ колеи. Нѣтъ лавки, а высшіе вѣсы — безмѣнъ. Поневолѣ въ Корташахъ заплатишь 20 коп. за фунтъ сахара.

Избы старыя, съ небольшими черными окнами, словно старые люди съ потухшими глазами. Внутри хатъ грязно.

— А если бы у насъ не такъ дико было — говоритъ симпатичный молодой мужикъ, у котораго мы остановились (самая лучшая изба) — можно-бы общественную лавку учредить… Какъ у людей-то.

У Корташевцевъ имѣется лѣсной капиталъ въ 14 тысячъ рублей, процентами съ которыхъ покрываются всѣ подати и еще ежегодно крестьяне дѣлятъ между собой не менѣе двухсотъ рублей, по равной части на каждую живую душу.

— Смотришь, — на чаишко и хватитъ…

Не то гордые, не то дико-недовѣрчивые мужики. Ближайшій городъ Повѣнецъ, сто верстъ, куда очень неудобно попадать: въ Корташахъ и колеса не видали. До Петрозаводска 120 верстъ. — И не хотятъ общественную лавку… кто вѣдать будетъ? До своего волостного правленія 70 верстъ! Вотъ въ какомъ забвеніи эти три деревушки — Корташи.

— Зато старшина любитъ привозить намъ проценты и дѣлить ихъ — лукаво улыбаясь, добавилъ хозяинъ.

__________

Идемъ дальше, въ сопровожденіи нашего собесѣдника.

— Провожу самъ, вѣрнѣе будетъ… И нѣтъ народу-то[13]: у кого лишній человѣкъ, его ужъ нѣтъ дома, а изъ оставшихся и въ самую лучшую пору не хватишь рабочаго, хоть давай втридорога…

Интересная дорога, богатая разнообразіемъ и прелестью ландшафтовъ. Вся бѣда въ томъ, что очень каменисто, жестко, отчего быстро утомляешься.

На этомъ волокѣ переходимъ границу между Повѣнецкимъ и Петрозаводскимъ уѣздами — въ узенькой рѣчкѣ, черезъ которую, вмѣсто моста, лежатъ бревна, какъ попало переброшенныя. Очень легко обрушиться, а глубина двѣ-три сажени!

Кривая и узкая тропа. Того и гляди прутья выхлестнутъ глаза. Тѣмъ не менѣе и здѣсь легко проложить колею. Она особенно нужна Петрозаводскому земству, но его территоріи какихъ нибудь 2—3 версты. И 20 верстъ падаетъ на Повѣнецкій уѣздъ, который не нуждается въ дорогѣ по этимъ дебрямъ.

Ну, а мужики? Или они такъ до второго пришествія и будутъ жить въ лѣсу, откуда только по крайней нуждѣ явится охота выйти за 20—30 верстъ?

__________

На 13 верстѣ деревня Кельдосельга въ пять дворовъ. Живутъ, какъ и въ Корташахъ, если еще не хуже. Единственная колея отъ деревни въ Юстозеро — только пролагается, а до сихъ поръ сообщались съ міромъ тоже черезъ тропинки. Живая душа сюда никогда не попадала.

Поэтому понятно удивленіе людей, когда мы показались на деревнѣ. Набросились съ распросами на проводника. А тотъ смѣется и по карельски говоритъ имъ:

— Ходятъ узнаютъ, кто хуже всѣхъ живетъ, чтобы помочь…

Въ отвѣтъ улыбки и недоумѣвающіе глаза.

— Правда, правда…

С. 933

Разсматриваютъ насъ, какъ мы стали бы любоваться появившимся папуасамъ.

Продолжаемъ свой путь. Тропа лѣсная позади, и передъ нами новая дорога, посыпанная пескомъ, на которомъ ни слѣда. Новые верстовые столбы еще безъ цифръ, будто одинокіе незнакомцы въ чуждой толпѣ; новенькіе мостики черезъ канавки, насыпи въ ложбинахъ.

Черезъ двѣ версты другая деревня — Чумая гора въ четыре двора, гдѣ однако есть «бояринъ».

Кругомъ холмы, а у ихъ подошвъ болота. Хлѣбъ растетъ недурно, если пощадитъ морозъ…

__________

Въ Юстозерѣ около сорока дворовъ. Деревня бѣдная, хотя и на трактѣ, и работаютъ у лѣсопромышленниковъ, занимаются охотой (силки), ловятъ рыбу.

— Все съ хлѣба на квасъ…

Болотъ много, но и энергично осушаются.

— А што толку? Напрасны труды и траты…

Для охоты въ казенномъ лѣсу нужно брать билеты, но мужики какъ то избѣгаютъ этой «напасти». Зато рыболовы безъ разговору вносятъ по рублю.

Такъ же живутъ и всѣ окружающіе деревни.

Корташи въ лѣсу, но тамъ изъ трехъ деревень только одна еще моется въ общей банѣ. Въ Юстозерѣ не находятъ это предосудительнымъ, хотя уже начинаютъ раздѣляться на двѣ половины: мужчинъ и женщинъ.

__________

Отсюда отличный трактъ, лѣтъ тридцать назадъ проложенный по тропинкѣ. И вотъ уже только нѣсколько верстъ ѣдемъ между двухъ высоченныхъ стѣнъ казеннаго лѣса. Остальная часть перегона лежитъ черезъ жалкій кустарникъ, что безъ словъ говоритъ о томъ, что мы ѣдемъ черезъ крестьянскія владѣнія.

Грустно смотрѣть на поля, какъ каменистыя моря.

__________

Село Покровское — бывшее Кумчезеро — состоитъ изъ 47 бойкихъ домохозяевъ, поголовно докупающихъ весной хлѣбъ.

Здѣсь развивается молочное дѣло: уже имѣется 13 сепараторовъ. Три раза была сельско-хозяйственная выставка. Нѣсколько десятилѣтій дичь непроглядная, а теперь одно изъ замѣтныхъ селъ Повѣнецкаго уѣзда: благословеніе вамъ, школы и дороги!

Мужики выглядятъ бодро, самоувѣренно, на нихъ отпечатокъ дѣловитости.

Съ 50-хъ годовъ всѣ были единовѣрцы и церковь была единовѣрческая, десять лѣтъ назадъ переименованная въ православную, когда село и озеро тоже какъ бы перекрестились: изъ Кумчезеро въ Покровское.

Озеро верстъ 10 длины и 5 ширины, съ двумя большими островами, на которыхъ прекрасные поля. Лошади туда переплываютъ, а утварь перевозится въ лодкахъ и челнокахъ.

До Острѣчья 14 верстъ.

Неболшія холмики, катище плотное, точно мостъ — ѣхать одно удовольствіе.

С. 934

Подъ самымъ Острѣчьемъ переѣзжаемъ рѣку Кумсу. Спускъ крутой, но невысокій. А подъемъ на другой берегъ прямо на небеса, да будто по веревкѣ.

— Ужъ выйдите, пожалоста — проситъ кучеръ. — Не подняться.

Мы выходимъ и кучеръ соскакиваетъ, а лошади еле тащатъ тарантасъ.

Поднявшись, хорошо посмотрѣть кругомъ, въ особенности въ это солнечное, веселое утро.

Съ гребня берега далеко-далеко видны лѣсистые берега красавицы Кумсы[6]. Верстъ пять ниже надъ ней висятъ огромныя каменныя скалы, думается, готовыя обрушиться.

Острѣчье небольшая деревушка, въ которой, конечно, играетъ роль и лѣсной заработокъ, но главная выгода въ извозѣ: отсюда одинъ трактъ въ Повѣнецъ, другой въ Паданы, въ этотъ опять возрождающійся центръ удаленной сѣверо-западной части Олонецкой губерніи.

Проѣзжающіе черезъ деревню кормятъ въ ней лошадей, сами закусываютъ и такъ или иначе оставляютъ копейку. А Острѣчане держатъ наготовѣ лошадей и охотно нанимаются во всѣ концы. Впрочемъ, всего лучше ѣдутъ въ Повѣнецъ, откуда имъ легко найти обратную подводу въ Паданы, гдѣ отличная торговля.

Рыбы Острѣчане и для себя съ горемъ наловятъ: нѣтъ ее въ маленькихъ озерахъ. Острѣчье озеро, между прочимъ, выше рѣки Кумсы, тутъ же протекающей на 25 саженей.

Въ здѣшнихъ деревняхъ весной много убиваютъ лосей, которыхъ просто загоняютъ до смерти.

__________

Изъ Острѣчья намъ хотѣлось проѣхать въ Карельскую Масельгу, Телекино, морскую Масельгу и уже оттуда въ Повѣнецъ, но оказалось трудно. Отъ Масельги верстъ 40 необходимо пробираться пѣшкомъ по чрезвычайно плохой лѣсной дорожкѣ. У насъ, кстати, и времени мало.

Да и то сказать, ничего новаго не встрѣтили бы. Тотъ же карельскій народъ, лѣсной заработокъ, и развѣ та особенность, что въ Масельгѣ много старовѣровъ.

Выслушавъ единогласно увѣреніе мужиковъ-Острѣчанъ, что въ Паданахъ и дальше за нихъ къ сѣверу — только та особенность, что населеніе прекрасно зарабатываетъ на ловлѣ рыбы, мы свернули къ Повѣнцу, на Чебину, деревушку въ 19 дворовъ на рѣчкѣ того же имени.

Дорога отличная, но волнистая. Здѣсь летимъ внизъ, а вонъ уже бѣлый кусочекъ дороги зоветъ: сюда-а! А если взглянуть вправо, потомъ влѣво, то сквозь лесную чащу тамъ и сямъ дорога заманчиво улыбается, ихъ нѣсколько, играющихъ въ прятки.

А камней, камней, одному Богу пересчитать. Не отсюда ли они разсылаются контрабандой по всему міру? И мѣстами какіе огромные. Ей-ей, — это не камни, а косогоры…

Нѣсколько верстъ ѣдемъ песчаными холмами съ сосновымъ лѣсомъ.

Дальше. Удивительно красивъ этотъ волокъ въ 20 верстъ. Каменные кряжи, однако, всюду покрылись лѣсомъ и положительно чаруютъ меня. Мы, то куда-то словно падаемъ, а то выскакиваемъ подъ облака.

А Кумса! Вьется, вьется, безъ конца, — юлитъ хвостомъ и рыщетъ головой, пробираясь черезъ лѣсныя дебри къ Онего.

С. 935

Взглянешь — пустяковая рѣченка, а какіе берега ей даны! Вотъ въ воду глядятся діоритовыя скалы, а вотъ ее стерегутъ песчаныя горы, будто здѣсь когда-то шелъ песчаный дождь…

Проѣзжаемъ мимо небольшого лѣсопильнаго завода Захарьева — на Кумсѣ.

Ближе къ Лумбушамъ по обѣ стороны дороги дивныя сосновыя рощи на песчаной почвѣ.

__________

Лумбуши — это общее названіе нѣсколькихъ[14] деревень, разбросанныхъ по низинѣ на почтительномъ разстояніи другъ отъ друга, около рѣчки Лумбуши, въ которой когда-то не мало ловили цѣннаго жемчуга.

Случайно находятъ его и теперь, а это обстоятельство не говоритъ-ли намъ о томъ, что спеціалисты жемчужнаго дѣла могли-бы еще поживиться въ водахъ Олонецкой губерніи.

Недавно, вѣдь ловля жемчуга являлась какъ-бы подсобнымъ промысломъ, особенно на рѣчкахъ: Немени съ притокомъ Пяжа, Пяльмѣ, Тубѣ и отчасти Повѣнчанкѣ, впадающихъ въ Онего. Какъ бывало вода спадетъ, что бываетъ въ іюлѣ, люди засучиваютъ платье по колѣно и, ай-да въ воду, искать раковины. Отваживались иные смѣльчаки даже по горло заходить въ рѣку и не просто подсматривать добычу хитрымъ окомъ, а наудачу черпать песокъ ковшомъ. Пока жемчугъ попадался и при такой допотопной или дѣтской, какъ хотите, ловлѣ, скупщики «объегоривали» простодушныхъ крестьянъ — за безцѣнокъ скупали жемчугъ. Правда они, немного еще прибавляли, если, жемчужина покрупнѣе.

Когда тѣ и другіе стали сознавать, что жемчугъ не картошка, огромно жемчужныя раковины уже не валяются у бережка…

__________

Хлѣбъ въ Лумбушахъ растетъ недурно, но земли мало. Причемъ лумбушане никогда не разрабатывали нивъ.

— И заведенья этого нѣтъ и негдѣ.

__________

Отсюда скучноватый перегонъ до Повѣнца.

— «Поѣзжай, братъ, поскорѣй»…

Л. Унинъ.

 

*) Въ монастырѣ всего сто три монашенки.

[1] Мы возлагаемъ надежду, что А. Ф. Шидловскій — Олонецкій вице-губернаторъ найдетъ возможность и къ музею отнестись съ душой.

[2] Желѣзистыя.

[3] Ея цѣна кстати очень дорога для такого изданія.

[4] Хотя въ энцикл. сл. Брокгауза и Ефрона сказано слѣдующее: «Весьма разнообразные и чрезвычайно красивые, но недостаточно прочные пестрые мраморы разрабатываются около села Тивдіи Олонецкой губ.» Б. П. № 39, 99.

[5] …«и ищетъ себѣ добычи угрюмый, нелюдимый хозяинъ лѣса — медвѣдь». Изъ книжки М. А. Круковскаго, претенціозно названной «Олонецкій край».

[6] См. еще мой разсказъ «Аккорды» «Жизнь для всѣхъ» № 4 т. г.

[1] Исправленная опечатка. Было: «Главное о желѣзной, дорогѣ!» Исправлено на: «Главное о желѣзной дорогѣ!» ‑ ред.

[2] Исправленная опечатка. Было: «крестьяне „завольнодумничали“ развратились». Исправлено на: «крестьяне „завольнодумничали“, развратились» ‑ ред.

[3] Исправленная опечатка. Было: «полторы двѣ-тысячи», исправлено на: «полторы-двѣ тысячи». ‒ ред.

[4] Исправленная опечатка. Было: «мужики не поймутъ, гдѣ наши деньги“», исправлено на: «мужики не поймутъ, „гдѣ наши деньги“» ‑ ред.

[5] Исправленная опечатка. Было: «См. №-й 8 «Извѣстiй» за 1912 г.». Исправлено на: «См. № 8-й «Извѣстiй» за 1912 г.» ‑ ред.

[6] Исправленная опечатка. Было: «Пусто неопрятно, до, ужаса скучно». Исправлено на: «Пусто, неопрятно, до ужаса скучно» ‑ ред.

[7] Исправленная опечатка. Было: «въ уставной грамотѣ новгородскаго князя (Святослава Ольговича». Исправлено на: «въ уставной грамотѣ новгородскаго князя Святослава Ольговича» ‑ ред.

[8] Исправленная опечатка. Было: «Послѣ глухихъ деревень, угрюмыхъ лѣсовъ и долгаго одиночества, онъ намъ кажется чѣмъ то значительнымъ, интереснымъ, куда уже хочется сказать скорѣй, скорѣй.» Исправлено на: «Послѣ глухихъ деревень, угрюмыхъ лѣсовъ и долгаго одиночества, онъ намъ кажется чѣмъ то значительнымъ, интереснымъ, куда уже хочется скакать скорѣй, скорѣй.» ‑ ред.

[9] Исправленная опечатка. Было: «впѣчатлѣнія», исправлено на: «впечатлѣнія». ‒ ред.

[10] Исправленная опечатка. Было: «Портъ-Порогъ», исправлено на: «Поръ-Порогъ». ‒ ред.

[11] Исправленная опечатка. Было: «Поръ Порога», исправлено на: «Поръ-Порога». ‒ ред.

[12] Исправленная опечатка. Было: «сколько-нибуть», исправлено на: «сколько-нибудь». ‒ ред.

[13] Исправленная опечатка. Было: «народу-ту», исправлено на: «народу-то». ‒ ред.

[14] Исправленная опечатка. Было: «нѣскольскихъ», исправлено на: «нѣсколькихъ». ‒ ред.

---

Вам был полезен материал? Поделитесь этой записью!